«Пушечное мясо» Черчилля
Шрифт:
*
Англичане рассчитывали на югославского короля Петра – увы, к концу 1944 года у югославского королевского правительства в Югославии не было не то что дивизии – не имелось ни одного верного королю полка! А вот верных Тито войск в бывшем королевстве сербов, хорватов и словенцев было несколько корпусов, под ружьем у коммунистов стояло до трехсот тысяч штыков и сабель!
Иосип Броз Тито
Андрей Глинка
На территории бывшей Чехословакии британцы, правда, благодаря своей креатуре Бенешу имели некоторое влияние, но сугубо и исключительно потому, что Бенеша и его «чехословацкое правительство в изгнании» признавали в Москве. Впрочем, о Чехословакии – вернее, о Чехии и Словакии – имеет смысл поговорить поподробнее, сугубо для того, чтобы читатель на этом частном примере мог оценить всю политическую картину в Восточной Европе.
Итак, Чехословакия. Вернее, Чехия и Словакия, историю которых есть смысл рассмотреть с начала тридцатых годов, тогда будет понятно, почему там все произошло именно так, а не иначе.
В тридцатые годы прошлого века в Словакии расстановка политических сил была достаточно своеобразна и весьма расходилась с ситуацией в Чехии, хотя номинально обе эти этнически схожие территории составляли единое государственное образование – Чехословакию.
Главным игроком на пространстве к востоку от бассейна Грона были словацкие клерикалы, наиболее серьезной силой которых была «Slovensk'a ludov'a strana», «Словацкая народная партия», или «народники», созданная еще во времена Австро-Венгрии и в период Первой республики возглавляемая Андреем Глинкой. Опиралась эта партия на словацкую деревню и провинциальные городки, в которых еще сохранялась тамошними жителями верность своим национальным традициям, консервативность, искреняя религиозность (большинство жителей Словакии – глубоко верующие католики) и приверженность довольно патриархальному укладу жизни. Плюс к этому в среде словацкого крестьянства сильны были ксенофобские (по отношению к венграм, цыганам, немцам и, как это ни покажется удивительным, к чехам) настроения и довольно сильный антисемитизм (чему не стоит удивляться, еврейская община Словакии на конец 1930-х гг. насчитывала около 90 тыс. человек, или более 4 % населения, и занимала ключевое положение в торговой и финансовой сферах национальной экономики). Уважение к «народникам» со стороны простых словаков постоянно подпитывалось их непримиримой позицией по отношению к официальной Праге, «забывшей» о «Питтсбургских соглашениях»; к тому же трагическая гибель одного из основоположников Чехословакии, Милана Штефаника – «народниками» целиком и полностью относилась на совесть Бенеша и Масарика – что, естественно, не прибавляло уважения словаков к центральным властям. В 1935 году за «народников» в восточных районах Словакии голосовало почти девяносто процентов избирателей!Вторыми по электоральным предпочтениям населения и политическому «весу» в Словакии были демократы, чьей социальной опорой была городская интеллигенция, коммерсанты, лица свободных профессий, представители национальных меньшинств – в общем, все те, кому местечковый словацкий национализм «народников» казался атавизмом Средневековья, но кому также претил и «пролетарский интернационализм» коммунистов. На западе Словакии, и особенно в Братиславе, влияние демократов было весьма серьезным.Монсеньор Йозеф Тисо
Третьими по силе и политическому «весу» в Словакии были коммунисты, опиравшиеся главным образом на промышленных рабочих и сельскую бедноту горных деревушек; впрочем, коммунистов официальная Прага давила куда более целенаправленно и изощренно, чем тех же «народников», поэтому действовать они вынуждены были полуофициально, отсюда и слабость их позиций в легальной политике. Правда, радикальные лозунги коммунистов в пору экономического кризиса начала тридцатых годов изрядно добавили им симпатий простого народа, но все же превзойти по уровню влияния на массы «народников» и демократов коммунисты до самого конца существования независимого чехословацкого государства так и не смогли.
Теперь – о внешнеполитических предпочтениях словацких политических сил; здесь все было достаточно прозрачно и предсказуемо: «народники» ориентировались на Рим и Берлин (в 20-е годы Андрей Глинка с искренней симпатией писал о фашизме Муссолини, в то же время словацкие «народники» стали одной из первых европейских правых партий, установивших связи с германскими национал-социалистами. Профессор Войтех Тука в 1923 году посетил Германию, где встречался с руководством НСДАП и вернулся под сильным влиянием идеологии германского национал-социализма). Демократы полагали разумным и правильным «держать равнение» на Лондон и Париж, коммунисты, как и следовало ожидать, с верой и надеждой смотрели на восток, туда, где возвышались башни Московского Кремля.
После Мюнхенской капитуляции акции «народников» взлетели весьма резко – их партия, всегда и во всем придерживавшаяся идей словацкого национализма, смогла быстро и грамотно сориентироваться в новой политической реальности: 6 октября 1938 года в Жилине Словакия (устами монсеньора Тисо) провозгласила автономию. Сам кардинал Тисо сделался премьер-министром первого самостоятельного словацкого правительства, в компетенции которого оказался самый широкий спектр внутриполитических вопросов. Впрочем, и внешнюю политику Словакия проводила фактически самостоятельно, поскольку влияние Праги на Братиславу даже в этом вопросе постоянно слабело. Ничего удивительного, кстати, в этом не было – «народники» задолго до Мюнхена готовились к захвату власти, в июле 1938 года ими были созданы первые отряды «Глинковской гвардии» («Нlinkova garda»), ядром для которых и элитными подразделениями стали ячейки «Родобраны». К тому же достаточно плотные контакты с Берлином позволили монсеньору Тисо и его коллегам иметь дополнительные козыри в разговорах с Прагой.Но автономия – была лишь первым шагом на пути к полной и безусловной независимости Словакии; судьбоносные для Чехословакии события весны 1939 года позволили словацким «народникам» добиться куда большего… *
Впрочем, надо отметить, что триумфальное шествие «народников» к независимой Словакии в период с сентября 1938 по март 1939 года едва не было прервано официальной Прагой: 9 марта 1939 года президент Чехословакии Эмиль Гаха объявил автономное правительство Словакии распущенным и отдал вооруженным силам приказ взять территорию «мятежной провинции» под контроль. Впрочем, из этой попытки «приструнить» Тисо со товарищи ничего не получилось – большинство дислоцированных на территории Словакии воинских частей чехословацкой армии, укомплектованных в основном словацкими солдатами и офицерами, отреагировали на приказ из Праги весьма специфически: присягнули на верность «словацкой державе». Однако опасность военного конфликта с Прагой все же заставила премьер-министра монсеньора Тисо поспешно покинуть столицу страны Братиславу и выехать в Третий рейх, чтобы просить Адольфа Гитлера о защите. Командование «Глинковской гвардии» объявило всеобщую мобилизацию своих членов, за сорок восемь часов поставив в строй до 15 тысяч вооруженных бойцов. Вялые перестрелки на словацко-чешской границе, продолжавшиеся трое суток, стоили жизни двенадцати бойцам «Глинковской гвардии» и восьмерым чешским жандармам, впрочем, уже 15 марта 1939 года все завершилось: президент Гаха подписал просьбу к фюреру Третьего рейха о вхождении Чехии в состав Германии на правах Протектората Богемии и Моравии, Словакия же объявила о своем полном и безусловном суверенитете.
Впрочем, новорожденное государство тут же было втянуто в войну – 25 марта 1939 года в придунайские и закарпатские районы Словакии вторглись венгры. Война, продлившаяся неделю, закончилась печально для «глинковских гвардейцев» – венгры нанесли поражение их отрядам (всего в район боевых действий было стянуто до 12 тысяч «гвардейцев», которым противостоял венгерский экспедиционный корпус в 25 тысяч штыков и сабель при 120 танках и 300 самолетах) и захватили 1700 квадратных километров словацкой территории (на которой, впрочем, проживали в большинстве своем венгры). Потери словаков в мартовских боях составили 22 военнослужащих бывшей чехословацкой армии и 36 «гвардейцев» убитыми и более 60 ранеными, венгры потеряли убитыми 23 бойца и 55 было ранено.
Тем не менее успех «народников» был ошеломляющий – словацкий народ впервые в своей истории обрел свое собственное государство! И даже участие словацкой армии в немецко-польской войне отнюдь не подорвало у населения авторитета Словацкой народной партии – поляков словаки недолюбливали, к тому же по Мюнхенским соглашениям 1938 года к Польше отошло несколько словацких деревень в районе Моравско-Силезских Бескид, что, естественно, отнюдь не прибавило дружеских чувств.
Все резко и непоправимо изменилось 23 июня 1941 года, в день, когда правительство монсеньора Тисо объявило войну Советскому Союзу и направило в помощь немцам две (из трех имеющихся в наличии) дивизии словацкой армии. Если бы «народники» хотели продолжать удерживать симпатии населения на своей стороне, ТАКОГО в русофильской в своем подавляющем большинстве Словакии делать было НЕЛЬЗЯ НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ!
Но это было сделано.
Понятно, что руководство «народников» долго и массированно убеждало население Словакии в том, что их армия участвует в войне не против России, а лишь против «безбожного» большевистского режима, но помогало это плохо (вернее, совсем не помогало). В стране постепенно нарастало отторжение официально проводимой политики «союзнических уз» с Германским Рейхом – словаки с каждым месяцем все более и более негативно относились к Словацкой народной партии, втянувшей их страну в братоубийственную войну с Россией, каким бы благими целями это ни обставлялось.
Однако довольно долго это недовольство было подспудным, нараставшим втуне, без видимых внешних признаков в виде движения Сопротивления – до весны 1944 года Словакия продолжала быть тихим уютным уголком посреди охваченной войной Европы. Но это была видимость – на самом деле словацкое общество уже давно созрело для того, чтобы избавиться от власти Тисо и компании, и ему не хватало лишь «дрожжей», чтобы забурлить во всю силу. И эти «дрожжи» появились…
Впрочем, поначалу процесс организации словацкого Сопротивления был достаточно нудным и малорезультативным. В середине 1943 года ЦК Коммунистической партии Словакии начал вести переговоры с руководством демократов с тем, чтобы объединить усилия и создать единый центр Сопротивления. Эти переговоры велись всю вторую половину года и к ноябрю 1943 года завершились созданием единого Словацкого национального совета (СНС), который, впрочем, имел весьма зыбкий статус. Дело в том, что в то время СССР признавал эмигрантское правительство Бенеша, а многие деятели в СНС весьма прохладно относились к идее восстановления Чехословакии (Гусак и его фракция вообще полагали, что после войны Словакия должна присоединиться к СССР); к тому же при посещении Бенешем Советского Союза 12 декабря 1943 года был подписан договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве между СССР и Чехословацкой республикой, и напрямую взаимодействовать с СНС Сталин не считал возможным, предпочитая убедить Бенеша признать оный СНС в качестве равноценного лондонскому правительству (тоже той еще лавочке сомнительных персонажей) и работать совместно.