Пушкин и его современники

Тынянов Юрий Николаевич

Как бы то ни было, - хотя гипотезу Ю. П. Тынянова, действительно, трудно считать вполне доказанной (никто, впрочем, с той же убедительностью ее и не опроверг), - нельзя не ценить в статье Ю. Тынянова виртуозное мастерство анализа, глубочайшее знание материала, умение реконструировать многое по ничтожным деталям и ту высокую вдохновенность исследования, которая так редка в литературоведческих работах.

[1] Сам Пушкин не печатал это стихотворение. Оно включено впервые в посмертное издание 1838 г. Ю. Н. Тынянов приводит его в лицейской редакции (стихотворение сохранилось в списке с поправками Пушкина 1825 г.).

[2] О любви Пушкина к Е. Р. Бакуниной известны мемуарные свидетельства лицеистов С. Д. Комовского (см.: Я. К. Грот. Пушкин, его лицейские товарищи и наставники СПб., 1899, стр. 220) и И.

И. Пущина (см. прим 3). Отражение ее находим в сохранившемся листке из лицейского дневника Пушкина 29 ноября 1815 г.. в ряде стихотворений лицейской поры и в более поздних, например в не включенных в окончательный текст набросках к VIII гл. "Евгения Онегина":

В те дни... в те дни, когда впервые Заметил я черты живые Прелестной девы и любовь Младую взволновала кровь, И я, тоскуя безнадежно, Томясь обманом пылких снов, Везде искал ее следов. Об ней задумывался нежно, Весь день минутной встречи ждал И счастье тайных мук узнал.

(См. прим. 4 и статью В. Брюсова "Первая любовь Пушкина". Пушкин. Полное собр. соч., т. 1. СПб., 1907, стр. 284-288).

[3] И. И. Пущин так комментировал стихотворение Пушкина "К живописцу" (1815): "Пушкин просит живописца написать портрет К. П. Бакуниной, сестры нашего товарища. Эти стихи - выражение не одного только его страдавшего тогда сердечка!.." (И. И. Пущин. Записки о Пушкине. Письма. М., 1956, стр. 61).

[4] В рукописи стихотворения "19 октября" (1825) после девятой строфы (о Пущине) следует (обращенное вероятно, к Илличевскому):

Что ж я тебя не встретил тут же с ним, Ты, наш казак и пылкий и незлобный. Зачем и ты моей сени надгробной Не озарил присутствием своим? Мы вспомнили б, как Вакху приносили Безмолвную мы жертву в первый раз, Как мы впервой все трое полюбили, Наперсники, товарищи проказ!..

Пушкин. 2. 972

[5] Пушкин иронически относился к Д. Н. Блудову и неодобрительно отозвался о 3-м издании стихотворений Жуковского под наблюдением Д. Н. Блудова (1824). В апреле 1825 г. Пушкин писал Жуковскому: "Зачем слушаешься ты маркиза Блудова? пора бы тебе удостовериться в односторонности его вкуса. К тому же не вижу в нем и бескорыстной любви к твоей славе. Выбрасывая, уничтожая самовольно, он не исключил из Собрания послания к нему - произведения конечно слабого. Нет, Жуковский

Веселого пути Я Блудову желаю Ко древнему Дунаю И <...> его <...>"

Стихи Пушкина представляют собой пародию на послание Жуковского "К Блудову" (1810):

Веселого пути Любезному желаю Ко древнему Дунаю; Забудь покой, летя...

[6] Имеется в виду стихотворение Пушкина "К молодой вдове" (1816). Об этом стихотворении В П. Гаевский сообщает: "В семействе Энгельгардта <...> жила овдовевшая незадолго перед тем Мария Смит, урожденная Charon Larose, вышедшая впоследствии замуж за Паскаля. Весьма миловидная любезная и остроумная, она умела оживлять и соединять собиравшееся у Энгельгардта общество. Пушкин, который немедленно начал ухаживать за нею, написал к ней довольно нескромное послание "К молодой вдове" <...> Но вдова, не успевшая забыть мужа и готовившаяся быть матерью, обиделось, показала стихотворение своего вздыхателя Энгельгардту, и это обстоятельство было главною причиною неприязненных отношений между ними, продолжавшихся до конца курса" (В.

Гаевский. Пушкин и его лицейские стихотворении. "Современник", 1863, № 8, отд. I, стр. 378).

[7] Об этом писал сам Пушкин после смерти историографа, сообщая, что они не раз "оспоривали" друг друга (Пушкин. 11, 167; 12, 306) В автобиографических записках 1826 г. рассказывается, как Карамзин вспыхнул и назвал Пушкина клеветником, когда, оспоривая его, тот сказал: "Итак вы рабство предпочитаете свободе". 21 января 1831 г. Пушкин писал Плетневу: "Карамзин под конец был мне чужд".

[8] "История государства Российского" Н. M. Карамзина (изд. 2-е, т. I-XII. СПб., 1818-1829) провозглашала незыблемость самодержавия которому Россия якобы обязана всем своим процветанием. Консервативно-монархическая позиция Карамзина вызвала ожесточенные споры. Однако высказаться об этом печатно в условиях официальной канонизации Карамзина после подавления декабризма представляло почти непреодолимые трудности. В завуалированной форме Пушкин сделал это в "Отрывках из писем, мыслях и замечаниях" ("Северные цветы на 1828 год". СПб., 1827. стр. 223-224.
– Пушкин, 11, 57).

[9] Пушкину приписываются две эпиграммы на З. М. Карамзина по поводу его "Истории государства Российского":

1)

"Послушайте, я сказку вам начну Про Игоря и про его жену, Про Новгород, про время золотое, И наконец про Грозного царя..." "И, бабушка, затеяла пустое! Докончи нам "Илью богатыря".

2)

В его "Истории" изящность, простота Доказывают нам, без всякого пристрастья. Необходимость самовластья И прелести кнута.

(См.: Б. В. Томашевский. Эпиграммы Пушкина на Карамзина. "Пушкин. Исследования и материалы", т, 1. М.-Л.. 1950, стр. 208-215).

[10] В противоположность Карамзину, А. С. Пушкин из всех произведений Байрона выделил именно "Дон-Жуана", видя в этом остром общественно-сатирическом произведении "удивительное шекспировское разнообразие" характеров (Пушкин, 11, 64).

[11-13] Не вполне точная цитата из "Евгения Онегина" А. С. Пушкина (гл. 8, VII):

Ей нравится порядок стройный Олигархических бесед...

[14] Намек на строфу XVII главы 2 "Евгения Онегина":

Но чаще занимали страсти Умы пустынников моих.

[15] Письма Е. А. Карамзиной к П. А. Вяземскому напечатаны в издании: "Письма Н. М. Карамзина к кн. 11. А. Вяземскому. 1810-1826 (Из Остафьевского архива)". Изданы с предисловием и примечаниями Николая Барсукова. СПб., 1897.

[16] Намек на то, что брат А. И. Тургенева, декабрист Н. И. Тургенев, бывший во время восстания за границей, отказался вернуться в Россию и был приговорен заочно - сначала к смертной казни, а потом к вечной каторге.

[17] Отношение Н. М. Карамзина, умершего 22 мая 1826 г., незадолго до осуждения декабристов и казни над ними, к их выступлению и судьбе характеризуется следующими его высказываниями в письмах этого времени - А. И. Тургеневу от 18 декабря 1825 г.: "В тревогу 14-го декабря я был во дворце с дочерьми; выходил на Исаакиевскую площадь <.. .> Какие лица я видел. И мы, русские, не лучше других! Какие слова слышал!.. Умрем, однако ж, за святую Русь!" ("Русская старина", 1899, апрель-июнь, стр. 233); И. И. Дмитриеву от 18 декабря 1825 г.: "Первые два выстрела рассеяли безумцев с Полярной звездою, Бестужевым, Рылеевым и достойными их клевретами... Я, мирный историограф, алкал пушечного грома <...> Вот нелепая трагедия наших безумных либералистов" ("Письма H. M. Карамзина к И. И. Дмитриеву". СПб., 1866, стр. 411) 11 января 1826 г. он предостерегал П. А. Вяземского от какого бы то ни было сочувствия "преступникам" ("Письма H. M. Карамзина к кн. П. А. Вяземскому". СПб., 1897, стр. 171).