Пусть будет лунный свет
Шрифт:
– Ты-то сама хоть немного успокоилась? – спросил он. Она молча кивнула. Ей действительно стало немного легче.
– Зачем я здесь, ты знаешь, – продолжил Майкл. – Я прошу, чтобы ты пришла ко мне только по своей воле, Бриана.
Она ничего не ответила, но это не означало, что ей было все равно. Майкл обратил внимание на небольшую фотографию в рамке, которую Бриана держала в руке. Майкл взял фотографию.
На ней был изображен незнакомый ему мужчина. Майкл сразу понял, кто это.
– Почему ты уехал из Англии? – спросила Бриана.
Майкл перевел дыхание и выпрямился на стуле. Бриана имела право знать. Но как рассказать будущей жене
Он не был легкораним и после сегодняшнего дня к этому больше никогда не позволит себе вернуться, однако именно сейчас он твердо знал, что единственно правильным будет рассказать ей всю правду и облегчить наконец душу.
– Отец лишил меня наследства, – сказал он и, положив руки на колени ладонями вниз, в какой уже раз посмотрел на белый шрам, что тянулся по тыльной стороне его левой ладони от костяшек пальцев к кисти. Отец сделал все, чтобы он никогда не вернулся в Англию. – Мне было двадцать, я безумно влюбился в девушку, но жениться на ней я не мог. По крайней мере это была часть всей проблемы. – Он посмотрел на Бриану. – Один из самых громких скандалов в истории британской аристократии был связан со мной. Если бы твоя семья была вхожа в высшие светские круги двадцать лет назад, твой брат пришел бы в ужас от перспективы твоего замужества со мной.
– Это все из-за того, что ты влюбился и повел себя глупо?
– Да.
– А кем была эта девушка?
По глазам Брианы Майкл понял, что она искренне ему сочувствует. Можно было бы сыграть на этом, мелькнуло в голове, если бы у него совесть была чиста. Однако он не мог отрицать, что заслужил всеобщее осуждение.
– Мы с Каролиной вместе выросли. Поместье ее родителей соседствовало с нашим. Она ходила за мной по пятам и очень скоро подружилась со мной и с моими братьями. Мне было двенадцать, когда я влюбился в нее. В девятнадцать решил на ней жениться. К несчастью, у моего брата были свои соображения на этот счет. Два года спустя, когда я учился в Итоне, отец Каролины, герцог Бедфорд, объявил о ее помолвке с Эдвардом. Я пришел к отцу и все ему рассказал, но он безжалостно растоптал все мои юношеские грезы в угоду своей сиюминутной политической выгоде. Он хотел, чтобы приданое Каролины пополнило и так уже битком набитые семейные сундуки и чтобы Эдвард получил поддержку в парламенте. Все оказалось проще некуда. Она должна была выйти замуж за Эдварда, и мне оставалось лишь смириться.
– Но ты не смирился.
– Я не простил отцу его предательство. За неделю до свадьбы я встретился с Каролиной в летнем домике у нас в поместье. Когда нас обнаружил старший брат, он стал меня громко звать. Я чуть не убил его. Отец лишил меня наследства, и я уехал из Англии к Гордону в Китай. Вот такая грустная история, Бриана.
– Ты все еще ее любишь?
Он положил фотографию на стол.
– А ты все еще любишь Стивена Уильямса? Она покачала головой.
– Нет, не люблю, – едва слышно ответила она. – Допрос окончен?
– Мне хотелось это знать. – Он привлек Бриану к себе, усадил на колени, убрал с ее лица все еще влажные после купания волосы. – В любом случае карьере моей конец. Единственное, что у меня в жизни осталось, это ты, Бриана.
Она отвернулась.
– Майкл, ну что ты обо мне знаешь?
Он ласково взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.
– Я знаю, что ты обожаешь восход и запах утреннего воздуха. Любишь розы и скучаешь по дождю. – Он повторял почти слово в слово то, что однажды ему говорила Бриана в пустыне перед тем, как он ее впервые поцеловал. Было это задолго до того дня, когда он привел ее на свое судно и жизнь ее круто переменилась. – Ты была среди участниц марша суфражисток на Лондон. Потом твою книгу запретили в Англии, а сама ты оказалась в ссылке в Египте. А еще ты считаешь, что у меня самые красивые глаза на свете, – улыбнулся он и добавил: – Правда, они не совсем голубые. Они...
– Зеленые, пепельно-серые? – выдохнула она. – Слава Богу, все зубы у тебя целы. – Она с нежностью притронулась кончиками пальцев к тому месту, куда врезался кулак ее брата. – А как же любовь, Майкл?
Он обхватил ладонями ее лицо, заглянул в широко распахнутые, исполненные печали голубые глаза и больше не сомневался в том, что чувство, возникшее между ними, больше, чем любовь.
– Ты можешь понести нашего ребенка, Бриана. Но я уеду до того, как ты об этом узнаешь.
– А если не будет ребенка?
– Тогда будет повод вернуться к вопросу о твоей невинности.
– Майкл, не надо.
– В глазах света ты безнадежно опозорена, – шепнул он ей. – Ты доказала, что ни одно дурное деяние не остается безнаказанным.
– Вот как! – Она попыталась встать с его колен, но он не отпустил ее. – Мне надо было тогда держать рот на замке, пусть они заковали бы тебя в кандалы. Хороша же твоя благодарность за все мое великодушие!
– Бриана, так есть еще и это.
И Майкл приник губами к ее губам.
Бриана не сразу ответила на поцелуй, но потом губы ее приоткрылись, и она прильнула к нему. Они с нежностью пили этот долгий и томный поцелуй, забыв на время о суровых испытаниях, уготованных им судьбой.
Не прерывая поцелуя, Майкл осторожно просунул руку под ворот халата Брианы и почувствовал под ладонью ее горячее нагое плечо. Тут же мысленно обругал себя последними словами за то, что легкомысленно поддался соблазну желания. Стиснув зубы, он медленно отстранился и встретил затуманенный взгляд голубых глаз. Взгляд его исполнился неприкрытого желания, и он отчетливо вспомнил то непередаваемое наслаждение, когда они сливались в единое целое.
– Майкл, ты играешь не по правилам.
– А разве когда-нибудь было по-другому?
Никто никогда не мог обвинить ее в трусости, не уставала мысленно напоминать себе Бриана несколько часов спустя, пока Грейси поправляла прядки в ее прическе. Взволнованные служанки набились было к ней в комнату, но она их отослала.
. – Милочка, для всех нас это очень радостное событие. – Грейси вколола еще одну шпильку в густые волосы девушки. – Через несколько дней ты уедешь в Александрию, где будет дожидаться пакетбот, и поплывешь ты до самой Англии. Времени собрать все твои вещи у нас достаточно. Еще успеют тебе и пару платьев сшить по английской погоде. В январе, милочка, в Лондоне ох как зябко. А в этом году, говорят, холоднее, чем обычно.
В дверь постучали.
Это пришел Кристофер. Остановился, оглядел сестру, сидевшую у туалетного столика. Кивком отпустил Грейси. Выглядел он просто ослепительно – строгий черный сюртук, черные брюки, накрахмаленная белая сорочка и тщательнейшим образом повязанный галстук.
Сложив руки на коленях, Бриана посмотрела в зеркало. Глаза у нее были грустные и усталые. Она не помнила у себя таких чужих, с затаенной болью, глаз. Из зеркала на нее смотрела незнакомая женщина в бледно-голубом платье из тонкой тафты.