Пусть грянет гром
Шрифт:
Кого отпустить.
Песня Восточных становится жалобной, повторяя мое горе, когда он шепчет команду, которую я должна буду дать.
Это знакомое слово. Слово это определяло прошлые десять лет моей жизни.
Но я не могу заставить себя сказать это.
Это слишком.
Ветер просит слишком многого.
Я отдала все... все перенесла.
Почему я должна потерять одну вещь, которую я взяла для себя?
Защита, Восточный шепчет, и слово похоже на туман, толстый и ошеломляющий, когда он омрачает мое сопротивление и охлаждает мой гнев.
Это разобьет мое сердце... и вероятно сломает меня.
Но я знаю, что это должно быть сделано.
Я даю себе одну заключительную секунду, чтобы цепляться за единственную вещь, которая когда-то была радостью и надеждой моей жизни. Потом я закрываю глаза и шепчу команду, чтобы разорвать все это.
– Жертва.
Проект во мне делится на миллион лезвий... режет, кромсает, измельчает каждую часть меня до осколков.
Теплые, спокойные черепки выходят с моим рваным дыханием и исчезают как пучки дыма. Холодные, сердитые части цепляются, укрепляя стену, которая держится во всей пустоте во мне.
– Стой!
– кричит Райден, спутывая что-то на своем злом языке и топя меня в наводнении арктических ветров.
Они толкают, бьют и разбивают мое тело, пытаясь спрессовать назад то, что уже потеряно.
Но это ушло.
Все ушло.
Все, что имеет значение, ушло.
Глава 43
Вейн
Боль врезается в мое сердце, настолько острая и внезапная, я сжимаю грудь, ожидая найти ветрорез у нее.
Там ничего нет.
Никакой раны.
Никакого оружия.
Похоже боль идет из меня...
О Боже.
Одри.
Я должен... я никогда не должен был... я...
Треск кнута, проносящегося слишком близко к моей голове, дергает меня назад к действительности, и мне едва удается убраться с пути, когда Живой Шторм пытается скинуть меня с неба.
Я плыву на восток, собирая любые ветры, которые готовы слушать меня, и путаю их вокруг меня, чтобы увеличить скорость.
Но крик Соланы полностью останавливает меня.
Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, что один из Штормов бросает ее другому, играя с ней как с какой-то больная игрушкой.
Если я уйду, она умрет.
Но я нужен Одри.
Боль в моем сердце пронзает глубже, и я знаю, что это означает, что она находится в серьезной опасности.
Но я не могу уйти.
Я не могу улететь и позволить Солане умереть.
Я не могу быть повинен еще в одной смерти.
У Одри есть Гас, сила четырех и годы обучения, которые сделали ее достаточно сильной, чтобы продержать в течение нескольких минут.
Я буду там так быстро, как смогу.
– Приди!
– кричу я, зовя один из сломанных Озом ветров.
Западный ограждает меня, изменяет свою мелодию, поет о предателях, когда тот ветер улетает прочь.
– Что еще ты хочешь, чтобы я сделал?
– кричу я, крутясь, чтобы усилить мою хватку других проектов.
– Ты хочешь, чтобы они умерли?
И Западный не отвечает, исчезая в облаках.
Я чувствую, что поворачиваюсь спиной к своему наследию... но я попытался бороться с моим собственным шипом ветра, и он ничего не сделал. И Западный сказал мне быть самостоятельным, что они не могли остановить Штормы.
Так что, серьезно, что я должен был делать?
Я приказываю, чтобы ветры, все еще держащие меня, парили, и я проверяю свое движение, стремясь к Шторму, который несет Солану. Я проверяю свое движение дважды, чтобы успокоить нервы, и на третьей проверке я позволяю ему лететь.
Долбаный хренов Шторм.
Я кричу команды, чтобы приспособить траекторию шипа, когда он идет, но угол слишком острый, и шип со свистом проносится через плечо Шторма, делая такой маленький разрез, что он даже не пропускает туман.
Но это только злит Шторм, и я поворачиваюсь, чтобы бежать, когда он бросает Солану другому Шторму и летит ко мне.
– Держись, - кричу я, когда наклоняюсь под треском кнута и зову шип обратно в руку.
Я мчусь к Солане, зная, что это, вероятно, самая глупая стратегия, которую я когда-либо придумывал. Но у меня нет времени, чтобы играть, держаться подальше от злых Штормов.
– Хватай мою руку, - кричу я, протягивая мою раненую руку, когда уклоняюсь от другого удара кнута. Я знаю, что будет чертовски больно, когда она схватится за нее, но мне нужна здоровая рука для другой, еще более сумасшедшей вещи.
Прежде чем она может дотянуться до меня, Шторм дергает ее далеко, отбрасывая обратно к другому Шторму, и ударяя меня своей большой рукой.
– Ложись, Вейн!
– кричит Оз откуда-то позади меня, и я решаю, не спрашивая его, нестись к земле с такой скоростью, с какой могу.
Я смотрю как раз вовремя, чтобы увидеть, как шип проносится надо мной, пробивая голову Шторма и заставляя монстра взорваться.
– Теперь один на один, - говорит мне Оз, и я быстро, удивленно смотрю, что он все еще лежит под камнями. Я не уверен, как он достиг одного из шипов ветра, но я благодарен за помощь. Я не могу позволить себе потратить впустую еще время.
Шторм уносит Солану, и я преследую их, проклиная каждую секунду, которая пропадает впустую, когда я возвращаюсь к своему другому сумасшедшему плану. Я крадусь с невидимой стороны Шторма и протягиваю больную руку, крича Солане хватать ее, когда я подойду ближе.
Требуется две попытки, но ей удается поймать мою руку. Мой локоть кричит от боли, но я сжимаю зубы и терплю, зная, что это только начало, когда Солана переплетает наши пальцы вместе, и я прошу ее подготовиться. Когда я чувствую, что она устойчиво держится, я выращиваю свой шип ветра и режу запястье Шторма, отделяя его руку и вытаскивая Солану.