Пусть тайга ко мне привыкнет

Кошурникова Римма Викентьевна

Витька хмыкнула: кто ж этого не знает? Из синтетики, конечно.

— Из нефти!

Она была поражена: белый бантик — из чёрной нефти? Да папа просто шутит!

— А мамина шубка? Которая пушистая, тоже скажешь, из нефти?

— Точно.

— А кукла Лена, которую мыть можно и волосики заплетать — тоже? А мячик? А моя пластмассовая посуда? А ранец?

Теперь беспрестанно кивал папа Сергей Турабов, но делал он это с удовольствием.

— Что же это получается? Всё на свете — из нефти? Но сколько

же тогда её надо? Целый вагон или поезд?

— Гораздо больше, — серьёзно сказал Сергей Рашидович.

— А хватит? — забеспокоилась Витька.

— Хватит, — успокоил он дочь. — Только найти её трудно.

— Почему?

— Потому что прячется она, понимаешь?

— Хитрая! А ты её, значит, ищешь?

— Разведываю.

— Как разведчик?

— Как нефтеразведчик.

Интересно! Папа — король-разведчик, выходит, она — королевна-разведчица! Пожалуй, не стоит обижаться, если её в другой раз так назовут...

О ЧЁМ ГОВОРИЛИ КОРОЛЬ С КОРОЛЕВНОЙ НА ЭКСКУРСИИ ПО БУРОВОЙ

К вышке они отправились вдвоём: Людмила Петровна с ними не пошла, ей было необходимо навестить больного Данилу Михайлова, который сломал ногу, а она её «отремонтировала».

Оказывается, когда говорят «буровая», то имеют в виду не только вышку, но и жилые вагончики, и столовую, и местную электростанцию, и площадку, где садится вертолёт, и многое другое, что необходимо нефтеразведчикам.

Витька и раньше видела буровые вышки — дома, на Каспии. Но издали, а так близко — ни разу. Пока маленькая была, папа не брал, а потом он уехал в Сибирь.

— А зачем вышка такая верхотурная? — спросила она, задирая голову.

— Чтобы свечам было где помещаться.

— Каким ещё свечам? — удивилась Витька. Сергей Рашидович рассмеялся:

— Трубы так называются, Витёк. Видишь, внутри вышки стоят?

Витька пригляделась, даже руку «козырьком» сделала: верно, стоят в ряд по бокам.

— Ну и что?

— Берём одну, приделываем к ней турбобур и бурим скважину,— начал объяснять Витьке папа, но та перебила:

— Папочка, ты не «бур-буркай», а говори нормальными словами. А то я ни-че-го не понимаю!

Последние слова Витька произнесла совсем как Людмила Петровна, и Сергей Рашидович, снова рассмеявшись, потрепал её по чёрным кудрям:

— Хорошо, постараюсь «нормальными». Ты знаешь, что такое «сверло»?

— Конечно. Которым дядя Ариф дырки в стенке делал, а бабушка Фатья ругалась. На дядю Арифа, я имею в виду, за то, что шумел.

— Вот. А турбобур — особенное сверло, чтобы в земле делать «дырки» — скважины, по-другому.

— Зачем дырки?

— Чтобы до нефти добраться. Она глубоко прячется. Километра два-три приходится бурить.

— Ничего себе, — удивилась Витька. — А дальше?

— Бур землю сверлит, а труба с ним спускается. Кончится одна, другую привинчиваем, а к ней третью, четвёртую... — целая колонна получается.

— Подожди, подожди, — снова перебила Витька. — А этот... турбобур, сам, что ли, крутится под землёй?

— Сам. — Сергей Рашидович объяснил, что по трубе сверху подаётся специальная смесь — глинистый раствор, она и вращает турбобур, как вода колесо в детской игрушке. А раствор этот — «на все руки мастер»: он ещё и лишнюю землю наверх выносит, и стенки скважины укрепляет, чтобы не обвалились!

— Так и сверлим, пока до нефти не доберёмся, — закончил папа.

— А когда доберётесь, нефть выливаться начнёт?

— Если ей разрешить. Такой фонтанище рванёт — выше буровой!

— Выше буровой? — засомневалась Витька.

— Точно. Только мы её, голубушку, там и оставим. Закроем выход.

— Зачем же тогда открывать? — удивилась Витька.

— А затем, дочь, — папа Турабов улыбнулся, — что надо точно знать, где чёрная красавица прячется. А потом придут сюда другие люди и будут над ней колдовать: выяснять, сколько её, да какая она, да решать, стоит ли вообще выпускать её на свободу.

— Ладно. Ты-то куда денешься, меня интересует?

— Дальше, понимаешь, двинусь, на новую площадку, вместе с ребятами.

— А буровую? Другим оставишь?

— С собой возьму.

Витька с сомнением посмотрела на вышку, на папу.

— Не веришь? Поставим на санки и увезём.

— Летом?

— Если надо будет — и летом.

Ну и ну! Чего только не придумают в этой Сибири! Уже вышки буровые летом на санках возят!

— А потом? Снова будешь переезжать?

— Снова, — серьёзно и даже строго ответил Сергей Рашидович.

Витька помолчала.

— И так всю жизнь?

— Разве плохо быть разведчиком? — снова повеселел папа. — «Семнадцать мгновений» видела?

— Сравнил! Там Штирлиц — настоящий разведчик: ему опасно было!

Папа Турабов обиделся.

— А у нас, думаешь, не опасно? Мороз лютый — раз, — начал перечислять он, — комары — два, нефть может не послушаться и рвануть — три, медведи — четыре...

— Ой, медведи! — Витька засмеялась. — Дедушка Матвей сказал: «Медведь — не дурак, шума не любит — в тайгу ушёл».

— Пусть, снимаю медведей. А всю жизнь вдали от родного дома? Считается?

— Бабушка говорит: «Несолёный обед можно посолить, а глупца уму-разуму никогда не научить».

— Витька! Ты как с отцом разговариваешь?! — грозно спросил папа.

— Это не я, а бабушка.

— Сергей Рашидович! — послышалось откуда-то с неба. — Что это за барышня с вами?

Витька запрокинула голову. Перегнувшись через перила площадки, которая была пристроена на самом верху вышки, на них смотрел смеющийся бородатый человек.