Пусть тайга ко мне привыкнет
Шрифт:
Когда Витька увидела его близко, то подумала, что вертолёт и в самом деле не самолёт. Ростом чуть повыше автобуса «Икарус», а может, и пониже; красоты никакой, салон только один, кресел, которые как кровать делаются, вовсе нет, а про бесплатные «с холодком» конфеты здесь, наверное, и не слышали...
— А конфеты будут давать? — спросила она своего соседа, молчаливого пожилого и усталого на вид человека.
Он удивлённо посмотрел на Витьку, потом поискал что-то в одном,
— Вот завалялась одна... — сказал он и снова замолчал.
Витька имела в виду совсем другое, когда задала вопрос, но отказаться не посмела.
— Спасибо. Вы тоже на буровую?
Человек хмуро, без улыбки, взглянул на неё и односложно ответил:
— Да.
— Вы, наверное, механик? Которого Эдик обещал доставить? — Витька сделала ещё одну попытку завязать разговор. Ведь скучно лететь молча, тем более, если немного боишься, а в салоне вас только двое.
Но сосед что-то промычал, упёрся затылком в стену и прикрыл глаза клетчатой кепкой.
Неожиданно вертолёт задрожал, загудел и начал подпрыгивать на месте. Витька схватилась обеими руками за скамью, на которой сидела: больше держаться было не за что. Вертолёт ещё раз сильно подпрыгнул, качнулся хвост, и кабина медленно начала «всплывать».
— Полетели! — крикнула Витька и скосила глаза на соседа.
Механик спал! Даже слегка посвистывал во сне. Как же должен устать человек, чтобы уснуть в таком ужасном шуме, когда тебя трясёт, и качает, и подбрасывает, и стукает головой об стенку!..
Но, оказывается, ко всему можно притерпеться. Очень скоро и Витька перестала замечать тряску и даже начала смотреть в окно-иллюминатор.
А внизу будто карту огромную расстелили. Синей змейкой извивается река, по краям её — жёлтые полосы, наверное, берега. Зелёного цвета на карте больше: луга, леса или болота тянутся, и оттенки самые разные, как у карандашей в коробке: тёмный, посветлей и совсем светлый, как листья весной. А среди зелёного моря голубые блёстки озёр словно парусники плывут...
Витька так увлеклась, что не заметила, сколько времени прошло. Ей показалось — совсем немного. Но вдруг карта начала расти, словно Витька смотрела через увеличительное стекло. Стали видны отдельные деревья, полянки среди леса, и неожиданно прямо под ними, как иголка из зелёной подушки-игольницы, высунулась из тайги буровая вышка.
— Вот она! Дядя Эдик, снижайтесь! — закричала Витька.
Она очень разволновалась: если вертолётчики там у себя в кабине заговорились, то могли и не заметить буровую.
Но, видно, не зря папа Турабов называл Эдика «мировым парнем»: разглядел он вышку, и вертолёт стал резко снижаться. У Витьки сердце подползло к самому горлу: ох, не слишком ли торопится Эдик?
Но боялась она напрасно: полёт закончился замечательно. «Стрекоза» села очень мягко. Эдик, а за ним второй пилот, спустились по лесенке из своей крошечной кабины, открыли люк и спрыгнули прямо на землю.
А Витька прыгнула и оказалась в руках папы Турабова, и тут же снова взлетела вверх, чуть ли не выше вертолёта. И снова: вниз — вверх, вниз — вверх...
Не правда ли, странная привычка у некоторых пап встречать своих любимых дочерей?
БЕЛЫЙ БАНТИК — ИЗ ЧЁРНОЙ НЕФТИ?!
Надо ли говорить, сколько было смеха, шуток в маленьком тесном вагончике, где жили Витькин папа и — временно — Витькина мама?
Дочь рассказала им про деда Матвея — дедулю, и про лопоухого Чебурашку (а Чебурашку она тут же показала, потому что взяла с собой), и про хулиганов, которые мучали кедры, и про то, как они с Матвейкой их защищали... И как она скучала, тоже рассказала.
— Нормальная была вахта,— похвалил папа.
— Молодец, дочка! — поцеловала её мама.
— Кстати, папочка, — вспомнила Витька, — почему меня все обзывают «королевной»?
— Наверное, называют, а не обзывают?
— Всё равно не хочу! — надула губы Витька. — Матвейка говорит, «принцесса на горошине», а эти — Галя, Эдик — «королевной» дразнятся... Я — хорошая девочка, вот!
— Может, ты и хорошая девочка, но хвастаться этим не следует, — сказала Людмила Петровна. — А королевной тебя величают потому, что твой папа — король.
Глаза у Витьки стали круглыми. Король?! Папа Турабов?! А... где же корона? И царство... то есть королевство?
— Слышала песню «Мы — короли, мы — нефтяные короли...»? Так вот, это про нас и про таких, как мы. А королевство наше самое богатое в мире.
— Самое-самое?
— Самое-самое. У нас всё есть: и топливо, и еда, и одежда, и лекарства, и игрушки...
— То есть, как?
— Ты сюда на вертолёте добралась?
Витька кивнула: ну, да.
— А раньше — на теплоходе плыла?
Витька снова кивнула.
— А ещё раньше — на самолёте летела? И на автобусе ехала?
— И вовсе не на автобусе, а на дядиарифчиковой «Ладе», — Витька была довольна, что может возразить, а то голова устала всё время кивать.
— Это неважно. Вы с мамой не доехали бы так быстро до своего короля, если бы у него не было такого королевства. Потому что бензин, и керосин, и мазут, которыми питаются моторы всех этих машин, делают из нефти.
— Правда?
— А твой беленький бантик из чего, думаешь?