Пусть всегда будут танки

Хорсун Максим

Наши хмуро пожали Янсонсу слабую руку.

– А вы в обойме или тоже сами по себе? – спросил Горобец.

– Сами. – Янсонс огляделся, не обнаружив рядом посторонних, он сказал: – Штатовцы сбивают обоймы почти наверняка… Бугаев сказал, что вся их противокосмическая оборона сейчас заточена под ликвидацию наших танковых обойм. Так что прорываться пришлось на более мелких аппаратах. Нас разбросало, конечно, – от Кратера Платона до Моря Влажности. Но… но! – Он поднял указательный палец, плотоядно усмехнулся, показав меленькие зубы, и побежал в свой пункт управления – рулить «Красным Прорывом».

Вскоре последовали новые

указания. Нам разрешили объехать посадочную ступень, чтоб мы приноровились к управлению, и вывести «Осу» из тени. Дело в том, что у нас все еще заряжались аккумуляторы. Солнечные панели, выполненные в виде жалюзи и размещенные вдоль бортов и на корме, были открыты и жадно ждали свет.

В общем, в ходе машины особых отличий я не уловил, вот только картинка существенно ухудшилась: ехать пришлось практически на ощупь. Как только мы выбрались на освещенное место – на экране оно выглядело, как залитая солнцем бетонная плита, никаких деталей не просматривалось – связь сразу же улучшилась. Стрелки на циферблатах, показывающих уровень заряда аккумуляторов, дрогнули и поползли вверх.

И снова – проверки-перепроверки, отчеты, ожидания распоряжений. Когда делать было совсем нечего, я пытался улучшить картинку по настроечной таблице.

Потом в наш зал заглянул воодушевленный Янсонс. Кончики его оттопыренных ушей были ярко-красными, словно раскаленные угли.

– Угадайте, где проходит сейчас «Красный Прорыв»? – спросил он.

Мы недоуменно похмыкали, делая вид, что сильно заняты и не можем отвлекаться на праздные расспросы.

– По Расщелине Янсонса! – почти выкрикнул наш темпераментный латышский стрелок, а затем хлопнул дверью и умчался: только затопотало в коридоре. Мы же продолжили притворяться, что с головой ушли в работу: Дорогов смещал антенну на полградуса туда и обратно, стараясь поймать «золотую середину», Апакидзе шуршал картами, Горобец стучал ногтем по циферблату индикатора азимутального положения башни, я маялся с настроечной таблицей, а командир принялся давать бортинженеру указания по поводу дополнительной проверки двигателей.

Наконец из КИКа поступила какая-то важная информация: мы это сразу определили по вытянувшемуся лицу командира.

– Вася, убери танк с открытого места, – распорядился он первым делом. – Загони его к чертовой матери в тень, где стоял.

Я без лишних разговоров повел «Осу» по ее же следам обратно. Пройденный путь – самый безопасный путь.

– Со спутника засекли два «Хаунда» в нашем квадрате, – сказал тогда Прокофьев. – В штабе решают, что нам делать. Оставаться возле посадочной ступени небезопасно. Особой активности танки неприятеля не проявляют, но вполне вероятно, что их экипажи засекли нашу посадку и дожидаются инструкций.

Как говорится – с корабля на бал…

Трудно было поверить, что за серой мглой, застилающей наши экраны, скрывались два настоящих вражеских танка. Не ходовых макета, которыми управляют бездари-лаборанты, а самых натуральных мэйд-ин-юэсэй «Хаунда» с экипажами из профи.

Немного щекотала нервишки мысль, что мы управляем танком стоимостью в миллионы рублей и что не будет ни ремонта, ни замены оборудования, если мы оплошаем. Пока еще не будет: недаром же параллельно к штурму Луны готовился отряд космонавтов, и в скором будущем мы воздвигнем на ночном светиле всю необходимую инфраструктуру.

– Мы уходим отсюда, – сказал Прокофьев. – Гриша, переведи нас на другую позицию.

Я получил данные по новому курсу и взялся за джойстик. На экране кадр сменялся кадром, одна малопонятная, режущая глаза из-за высокой контрастности картинка наползала на вторую. В целом впечатления от Луны пока были смазанными: окружение очень походило на крымскую «песочницу», только без строительного мусора, катушек от кабелей и воробьев, время от времени попадавших в поле зрения камеры. Хоть бы что-нибудь увидеть эдакое, другим людям недоступное… Землю в зените, например. Мы ведь – «сидячие космонавты», и в глубине души нам хочется сверх того, что может предложить служба. Черт возьми, нам хочется не столько протирать штаны в операторских креслах и стрелять, сколько хотя бы немного побыть в роли первопроходцев.

Данные о крене и дифференте неожиданно изменились, камера показала темную стену.

– Мы влетели в кратер, – виновато сообщил я. Да, задумался. Плюс эта чертова усталость.

– Молодец, Васька! Правильным путем идешь! – пробухтел Горобец.

Битый час мы выбирались из кратера. С меня семь потов сошло, прежде чем траки оказались на надежной плите застывшей лавы. Окинув напоследок взором посадочную ступень, мы двинулись по скалистой тропке между каменистыми возвышенностями, взяв на юго-запад – в сторону Океана Бурь. Скорость была маленькой, пока мы не могли позволить себе лихачеств.

– КИК сообщает, что «Хаунды» не проявляют активности, – сказал командир. – Штаб не возражает, если мы посмотрим на них поближе.

– Меняем курс? – спросили мы с Апакидзе одновременно.

Прокофьев продиктовал новые координаты, штурман взялся прокладывать курс.

В пункт управления вбежал возбужденный Янсонс. Он дрожащими руками поднял фотоснимок большого формата. Изображение, конечно, было неважнецким, но четко просматривались «Оса» возле нагромождения камней и полусфера Земли, нависающая над башней.

– Первое фото с Луны на память! – похвастался Янсонс. – Мы встретились с одним из наших танков, экипаж Новосибирского НИПа, и щелкнули друг дружку на широкоугольную камеру.

– «Танковый кулак» собирается, – сказал Дорогов, когда за Янсонсом захлопнулась дверь. – Только мы у черта на куличках. Успеем к шапочному разбору.

Но мы не могли позволить себе сокрушаться или предаваться унынию. Наша «Оса» приближалась к точке, где затаились две вражеские боевые машины. Пусть «танковый кулак» объединяется, пусть громит неприятеля, а у нас тут свое поле боя. Своя атмосфера, так сказать.

Оказалось, что первый «Хаунд» лежит на боку и беспомощно перебирает траками. Судя по следам, он пытался проехать по кромке кратера, но грунт осыпался, и танк сорвался. И наверняка группа очень крутых специалистов НАСА и Лаборатории Реактивного Движения сейчас ломала головы, как спасти «Хаунд».

Мы, конечно, представляли своего первого противника не таким, но не воспользоваться его слабостью было бы глупо.

– Коля, шкварь! – приказал командир.

Горобец запыхтел, нахмурился, взялся за джойстик и положил снаряд между башней и носом неприятеля. От отдачи «Оса» присела на корму, а когда дифферент выровнялся, мы увидели, что в «Хаунде» появилась освещенная электрическими вспышками аккуратная пробоина. Танк оплели ленты дыма, мелкие обломки неспешно, словно осенние листья, опадали на серый грунт.