Пустая колыбель
Шрифт:
– Ну что, до встречи? – сказала я, пытаясь сдержать слезы.
– До встречи, – ответила она.
Я была уже в уличной обуви, а она стояла в паре метров от меня. Это был какой-то порыв, я не помню, как сделала те несколько шагов, но вот я уже обнимала дочь. Как всегда полубоком, потому что мешал живот. Мне так не хотелось
– Я люблю тебя, Солнышко. Больше всего на свете, – сказала я, уже вся в слезах.
– И я тебя, мама, – я поняла, что она тоже плачет. – Пожалуйста, возвращайся.
– Обязательно.
Тут я почувствовала еще одно объятие. Сзади к нам подошел Олег.
– Ну что вы, плаксы, – с улыбкой сказал он, хотя я услышала по голосу, что муж и сам еле сдерживает слезы. – Все у нас будет хорошо. Мама скоро вернется. Мы даже не успеем соскучиться.
– Не балуйтесь без меня, – сказала я, высвобождаясь из объятий. Так я говорила, когда уходила от них куда-нибудь: погулять по магазинам или посидеть вечером с подругами. И сейчас вдруг хотелось верить, что мы такая же обычная семья, как год назад. И я просто уйду на пару часов и вернусь к ним, а они будут сидеть дома: Алина смотреть телевизор, а Олег играть в приставку. Но нет. Все было по-другому. Слезы душили. Я быстро поцеловала Алину в щеку и подошла к двери.
– Пока, мама, – сказала мне она и помахала рукой.
– Пока, доченька, – я повернула ручку двери и в последний раз переступила порог своей квартиры. Это было одиннадцать дней назад. А кажется, будто прошла целая жизнь.
Больничная палата. В тот день я впервые переступила ее порог. Это было отделение обсервации. Раньше здесь лежали женщины с малышами, у которых не все было в порядке: они родились недоношенными, или мамы были чем-то больны. А еще сюда клали девушек из неблагополучных семей, о которых некому было позаботиться. Палаты здесь были маленькими, на два-три человека. Сейчас это было единственное работающее отделение в роддоме. Все остальные были закрыты. Его условно разделили на две части. В одной лежали те, кто только готовился к родам. После их перемещали в другое крыло, чтобы не смущать рыданиями тех, кому все только предстоит.
Палата, в которой я оказалась, была для троих, но одна из кроватей была свободна. На другой лежала молодая девушка. Мы поздоровались. На вид ей было лет семнадцать, то есть вдвое моложе меня. Когда мы чуть позже общались, я узнала, что восемнадцать ей все же уже исполнилось. Варя нигде не училась, забеременела случайно от своего приятеля-ровесника. Ему нужно было идти в армию, но будущим отцам давалась отсрочка, поэтому она и не стала делать аборт. Она жила с ним и его родителями. Ее мать только рада была, что дочь ушла из дома. Присутствие молодой девушки в маленькой квартире смущало ее сожителя. Рожать Варе нужно было через десять дней. Как я поняла, в больнице старались в палатах держать женщин примерно с одинаковым сроком, чтобы они составляли друг другу компанию и не слишком долго оставались одни, после того как кто-то из них уйдет.
Мы много общались с Варей за это время. По уровню интеллекта она мне казалась едва ли не слабее Алины. Я много, о чем ей рассказывала: о книгах, фильмах, разные истории из жизни, а она смотрела на меня своими широко распахнутыми глазами и все время говорила: «Какая вы молодец», «Как вы много знаете». На ребенка ей было плевать. Это был лишь способ не расставаться со своим парнем и не возвращаться в дом к матери и отчиму, чего она очень не хотела. Своими проблемами я с ней не делилась, она бы не поняла.
Конец ознакомительного фрагмента.