Пустая
Шрифт:
— Может, перейдем в гостиную? — предлагаю я. — Там удобные диваны и хороший вид из панорамного окна. Бери наши бокалы, — подхватываю бутылку вина, предлагаю Вите руку и веду ее в гостиную. Я сажусь на диван, Вита присаживается рядом, закидывая на меня ножки, которые тут же начинаю гладить.
— Как хорошо, — откидываясь на подушку, произносит она. — И вид действительно прекрасный, — не могу с ней не согласиться. Может, я старею, но мне кажется, что для полного счастья мне нужна именно Вита рядом со мной, вкусный ужин, немного вина, вид на закат из окна моего дома и наслаждение тишиной в полумраке моей гостиной, освещенной одним светильником.
— Ты должна мне положительный ответ, Кошка, — тихо говорю я, начиная массировать ее стройные ножки.
— Какой ответ? — она делает вид, что не понимает.
— Я же сказал —
— Давай оставим все разговоры на потом. Хочу тебя, — Кошка тянет меня за волосы, целует мои скулы, проводит язычком по шее, вызывая в моем теле приятную дрожь, она стягивает с меня футболку, швыряя ее на пол, а я откидываю голову на спинку дивана, сдаваясь в ее плен, позволяя вести в нашей игре, чтобы насладиться ее ласками. Прикрываю глаза, чувствуя ее нежные пальчики и мелкие горячие поцелуи. Запускаю руки под ее рубашку, глажу бедра, очерчиваю пальцами позвоночник, чувствуя, как по ее спине ползут мелкие мурашки. Она оставляет мою грудь, обхватывает мою шею, вынуждая смотреть в ее янтарные потемневшие глаза. Она сейчас не кошка — тигрица. Вита кусает мои губы, царапая мою грудь острыми ноготками, а меня бросает в холодный пот, хочется стянуть штаны, и посадить ее на мой давно возбужденный член, обхватить попу и насаживать на себя до упора. Но я сдерживаю себя, желая насладиться этим вечером. Вита сжимает мою шею, закусывает губы и стонет, откидывая голову, когда я накрываю ее грудь и сжимаю. Начинаю медленно расстегивать рубашку, распахиваю ее, обнажая пышную грудь. Хватаю ее за запястья, отрывая руку от моей шеи, склоняюсь для того, чтобы втянуть в рот соблазнительные бусинки сосочков….
— Ну, хватит, я достаточно увидел! — мы одновременно застываем, впадаем в ступор, слыша где-то позади голос Дениса. Вита реагирует первая, соскакивает с меня, быстро запахивает рубашку и вжимается в диван, закрывая глаза ладошкой.
— Денис ты… Ты…, - тихо произносит она, запинаясь.
— Что я, Виталина?! — повышая голос, произносит сын. — Еще скажи, что я не так все понял! — Черт! Я хотел, чтобы сын все узнал, но не так… Я же звонил ему и был на сто процентов уверен, что он останется сегодня в городе. Денис вообще редко появляется в этом доме, поскольку отсюда далеко добираться, а он любит по утрам поспать. Встаю с дивана, быстро надеваю на себя футболку, и только потом оборачиваюсь к сыну, который стоит на входе в гостиную. Глаза холодные, смотрящие на меня и Виталину с ненавистью и отвращением. Ну, а что я ожидал? Он имеет право злиться, застав свою любовь с отцом. Я готов выдержать этот взгляд и принять его. Пусть даже выскажется, выплеснет все на меня, но потом поймет. Должен понять. Другого исхода я не хочу. Сын это самое дорогое, что у меня есть.
— Виталина, иди наверх, — говорю я, не желая, чтобы мой сын с презрением смотрел на полуголую девушку. Мы должны все решить между собой и не вмешивать ее в этот разговор.
— Ты специально это сделал? Да? — сквозь зубы спрашивает он, сжимая кулаки.
— Тебе мало всех этих кукол шлюх, которых ты менял каждый год?! Ты решил трахнуть мою девушку?! — с каждым словом его голос становится громче и раздраженнее. — Хотя почему «решил». Судя по тому, что я только что наблюдал, ты давно ее имеешь? Ты всех практиканток так стажируешь?!
— Я не твоя девушка! — вдруг вскрикивает Виталина, соскакивая с дивана.
— А ты вообще заткнись! Я думал ты особенная, не такая, как все! А ты простая шлюха! — с отвращением в голосе, кричит он ей.
— Замолчи! — пытаюсь сдержаться и не наговорить сыну лишнее. — Не смей ее оскорблять! — останавливаю я Дениса, который ухмыляется, кидая на нас презрительный взгляд. — Вита! Иди наверх! Немедленно! — приказываю я ей, не желая выяснять отношения с сыном при ней. И моя девочка, наконец, меня слушает и быстро убегает наверх…
ГЛАВА 13
Каждый человек в определенные этапы своей жизни познает какие-то новые ощущения и грани своих чувств, которые раньше были ему неведомы. И вот сейчас, стоя на пороге гостиной дома, который я считал родным, я начинал люто
Я совершенно не планировал возвращаться домой, но сборы по поводу дня рождения нашего вратаря Мишки отменились из-за неприятностей в его семье, и я вспомнил, что у отца был ко мне какой-то серьезный разговор. И я как долбаный идиот помчался домой. Потому что семья это главное, потому что всегда любил и уважал отца. Потому что моя семья состояла из двух частей, матери, которая жила в Мельбурне и отца, к которому я всегда тянулся больше, наверно потому что мои родители развелись, и я мало с ним общался в детстве. До этого дня он был для меня богом, примером для подражания и восхищения. Наверное, потому что наши отношения всегда были доверительные и дружеские, я мог обсудить с ним любую тему на равных, и он всегда меня понимал. Я друзьям так не доверял как ему. Да что там друзьям, моя родная мать не знала меня ближе, чем он. Поэтому я отверг приглашение друзей провести вечер в клубе и приехал к нему, потому что отец не бросает слова на ветер.
Еще с порога, я почувствовал ее запах. Аромат спелой вишни, чего-то сладкого, дурманящего и сносящего крышу. Усмехнулся сам себе, понимая, что я в очередной раз схожу с ума. Она всегда и везде мне мерещится, стоит только закрыть глаза. Знал, что я не герой ее романа, умом понимал, но сердце посылало на хрен разум и тянулось к ней. Увидел ее впервые в нашем университете и моментально впал в ступор. Она была особенная, не такая как все, словно из другой вселенной. Загадочная, непонятная, до безумия красивая и дерзкая. Да, именно дерзкая. Сверкнет своими янтарными глазами и меня бросает в пот от ее глубокого взгляда, в котором прячется какая-то печаль и хочется разгадать все ее загадки. Смотрел всегда на ее губы и скулы, меня сводило от желания узнать какие они на вкус. А она недоступная, как крепость, всегда держит меня на расстоянии. Для меня она была девушкой, о которой страшно даже мечтать, а я посмел дотронуться до мечты. Миха всегда ржал надо мной, от того, что я не мог смотреть на других девушек, и уже больше полугода мечтаю только о ней. Я как преданная собачонка таскался за ней, довольствуясь только созерцанием этой красоты, разговорами, редкими дружескими прикосновениями, и поцелуями в щеку. А мне и этого было достаточно. Я горел рядом с ней. Горел в собственном внутреннем огне. Конечно, я хотел большего, чем она мне позволяла. Я так много с ней хотел, постоянно представляя, что она моя. Я любил ее. Вот так просто сгорал от любви без взаимности. На что я надеялся? На все! Да, черт побери, я мечтал, что она ответит мне взаимностью. Хотя бы немного, совсем чуть-чуть. Мне бы хватило моей любви к ней с лихвой.
В первые секунды я не поверил своим глазам. Не может бл*дь такого быть! Это мой бред или кошмар, от которого я не могу проснуться. Зажмуриваю глаза, трясу головой, но мерзкая картинка не уходит, а наоборот становится четче и уродливее. Он не принуждает ее, а наоборот Виталина сама сидит на моем отце и ласкает его, в то время когда он шарит по ее телу под рубашкой. Она почти голая предлагает ему себя, а отец с удовольствием берет. И то, что я наблюдаю далеко не их первый раз это факт. Они ведут себя так, словно уже давно трахаются. А я как последний лох рассказывал отцу о любви к Виталине. Мне бы обозначить свое появление сразу, чтобы не видеть их сплетенных тел и не сдыхать от скручивающей все тело боли, но я стою как вкопанный, в каком-то ступоре, не в силах их остановить.
Не помню, когда вышел из ступора и что им кричал. Я просто смотрел на них и чувствовал, как пелена ненависти застилает глаза. Никогда не испытывал столько отвратительных чувств одновременно: ревность, ненависть, едкое разочарование, отвращение и тупую боль, разрывающую грудную клетку. Отец приказывает Виталине подняться наверх, и она покорно убегает, строя из себя жертву. Он идет на меня, предлагает пройти в его кабинет и поговорить, а я не уверен, что хочу разговаривать. Мне хочется разгромить все вокруг и сжечь этот дом вместе с ними. Впервые сжимаю кулаки до боли от того, что хочу заехать в челюсть собственному отцу.