Пустая
Шрифт:
Не знаю, сколько мы так пролежали слитые в одно целое, слушая собственное тяжелое дыхание. Я гладила его спину, а он просто дышал мне в шею. Через какое-то время Саша поднялся, подал мне руку, помогая сесть и обрести равновесие. Он натянул штаны и вышел из кабинета, оставив меня одну наедине со съедающей тоской. Я тосковала по нам, точно зная, что это наша последняя близость. Он сдался, и больше не предпримет попыток меня найти. Разве не этого я хотела? Так от чего же мне сейчас так гадко на душе?
Медленно поднимаюсь со стола, надеваю трусики, поправляю юбку, нахожу на полу свой топ, натягиваю его на липкое, пропитанное Сашей тело. Провожу по волосам, пытаясь хоть немного привести их в порядок. Выхожу в полу
— Найди Дениса, поговори с ним. Попытайся объяснить, — говорю я и отворачиваюсь от его лица, опуская глаза вниз. — Обвини во всем меня, скажи, что это я тебя соблазнила. В общем, скажи правду, но попытайся наладить отношение с сыном. Вы семья и это главное, — замолкаю, потому что Александр поворачивается ко мне и прожигает тяжелым взглядом.
— Что ты несешь? — тихо спрашивает он осипшим голосом, как будто больше нет сил бороться. — Я не мальчишка, и сам всего этого хотел и сейчас хочу. Но… — он недоговаривает, забирает у меня сигарету, глубоко затягивается, выпуская дым вверх, запрокидывая голову к мрачному небу. — Ты уйдешь? — спрашивает, но его слова больше звучат утвердительно, чем вопросительно. А я просто киваю головой. — Сейчас уйдешь или останешься до утра?
— Я бы хотела остаться до утра, но лучше сейчас. Понимаешь, это зависимость, а я не хочу быть зависимой ни от кого, — пытаюсь объяснить я. — Понимаешь, я пустая, внутри меня ничего нет, там черная дыра и ее ничем не заполнить.
— Не понимаю. Не понимаю! — с досадой повышая голос, произносит он, нервно вышвыривая окурок. — Объясни, чтобы я хоть немного связал в своей голове твое поведение! — он отталкивается от балкона, разворачивает меня к себе лицом, схватив за плечи, смотрит в глаза в надежде услышать ответ, но я лишь качаю головой, отводя взгляд.
— Не могу…
— Не можешь или не хочешь?
— Не могу и не хочу, — очень тихо произношу я, но он слышит, отпускает меня, вновь облокачивается на перила, и смотрит вдаль, глубоко вдыхая прохладный воздух. Потом вынимает из кармана, телефон набирает чей-то номер и просит прислать за мной машину. А я еще минут пять рассматриваю его напряженный профиль, пытаясь зафиксировать его образ в своей памяти.
— Зачем я тебе такая нужна? — зачем-то спрашиваю я, чувствуя, как к горлу подступает ком досады на саму себя, душа меня лютой ненавистью к моему монстру, который сделал меня такой.
— Я люблю тебя, Кошка, — обреченно произносит он, продолжая смотреть куда-то в даль, и в его словах столько боли, что я не выдерживаю, всхлипываю, сжимаю рот рукой и бегу прочь от его признаний. Они впиваются в мое мертвое сердце, пытаясь его реанимировать сильнейшими разрядами его слов о любви. А я бьюсь в агонии, дергаюсь в конвульсиях и пытаюсь глубоко вдохнуть в себя жизнь, но никак не могу выплыть из своего собственного мрака.
В тот день я не поехала домой, обманула Сашиного водителя, вошла в собственный подъезд, а сама вызвала такси и попросила отвезти меня за город, в дом, который когда-то уже арендовала, пытаясь убежать от реальности. Небольшой уютный домик на отшибе деревни сдавался любителям охоты, рыбалки или просто ценителям природы и уединении. Вот и я спешила скрыться там от всего мира, убегая от реальности. Только от себя не убежишь. Мне нужно
Первую неделю я была похожа на зомби, пытаясь бороться со своими кошмарами самостоятельно. Спала урывками в основном днем, а по ночам сидела на крыльце дома, смотря в небо, выпивала литры кофе, борясь со своим со сном. Когда мой организм не выдерживал и все-таки погружал меня в глубокий сон, ко мне приходил он, и вновь делал со мной что хочет, погружая меня в страшное и мерзкое прошлое.
На вторую неделю я не выдержала — голова совсем не соображала, организм истощился, и мне казалось, что я схожу с ума и уже не понимаю, где реальность, а где мой кошмар. Я поехала в местную аптеку в поселке неподалеку. И скупила все возможные успокоительные, которые мне смогли продать. Я пыталась бороться с собой и изжить из своей головы демона хотя бы на несколько дней.
Еще через пару недель, я позвонила Эльвире в надежде, что она поможет мне, ведь иногда наши беседы мне немного помогали. Она просила меня рассказывать о себе, об Александре, о наших отношениях, просила описать место, где нахожусь, о чем думаю и еще очень много всего. Она говорила, что это нужно ей, чтобы понять, как мне помочь и очень настаивала на нашей встрече. Но я была не готова возвращаться в большой город, и не была уверена, что буду вообще готова.
Еще через неделю ежедневных бесед, тренингов с Эльвирой и терапией успокоительными на травах я немного пришла в себя и почувствовала себя живой. Я решила уехать в Европу, сама не зная куда. В тихое спокойное место, с размеренной европейской жизнью. Мне было плевать на Оксану. Я была готова оставить ей свою квартиру и машину, и начать новую жизнь в надежде, что это поможет избавиться от назойливых мыслей о возвращении к Александру и вновь стать зависимой. Хотя кому я вру, моя зависимость никуда не делась. По ночам меня терзал мой монстр, а днем, каждый раз закрывая глаза, я видела и слышала Сашу.
Я сообщила Эльвире о своих планах покинуть эту страну навсегда и начать новую жизнь. И, как ни странно, Эльвира, которая всегда говорила, что смена локации не решит моих проблем, и от себя не убежишь, согласилась с моей идеей. Я решила заехать в город собрать нужные вещи и документы. А Эльвира настояла на личной встрече, пообещав все-таки выписать мне еще один рецепт, потому что неизвестно, смогу ли я в Европе найти хорошего психолога. Я была благодарна ей, сказав, что заеду к ней сразу по приезду, но она записала меня на восемь вечера, жалуясь на занятость. Ну что же, так, наверное, даже лучше, соберу документы вещи и посещу Эльвиру, а после вновь убегу от себя.
Мне повезло: когда я приехала, Оксаны не было дома, и мне было абсолютно плевать, где она, я не собиралась с ней прощаться. Собрала минимум вещей, решив купить остальное там. С документами в университете можно было разобраться дистанционно. Так что меня совершенно ничего здесь не держало, и я со спокойной душой покинула квартиру, даже не оставив Оксане записку. Я не хотела, чтобы она знала, где я. Я хотела исчезнуть, пропасть без вести, чтобы никто меня не нашел. Хотя я лукавила. Смотря в окно на родной город, и мысленно прощаясь, я жалела только о том, что больше никогда не увижу Александра. Я вдруг неожиданно поняла, что тоже его люблю. Но это больная любовь, подсознательно тянущая меня в прошлое, лишающая свободы и силы воли. Я так неизлечимо больна, что вряд ли принесу кому-то счастье своей любовью.