Пустая
Шрифт:
Не знаю, почему я так детально вспомнил об этом через четыре месяца, в день нашей свадьбы. Тряхнул головой, чтобы выгнать из головы эти воспоминания, о которых мы предпочитали не говорить, нажал на ручку двери и вошел в комнату, в которой моя кошечка готовилась к нашей свадьбе.
Виталина стоит возле большого зеркала, одетая в воздушное белоснежное платье с открытыми плечами. Оно прикрывает ее уже заметно округлившийся животик красивым кружевным каскадом. Платье с длинными рукавами, под которыми моя девочка прячет шрамы. Длиною в пол, с небольшим шлейфом, раскинутым возле ее ног. Ее шикарные шелковые волосы уложены в красивую прическу с диадемой, усыпанной сапфирами, которую я недавно ей подарил. Несколько прядей как бы невзначай ложатся локонами на ее плечи. Моя девочка безумно
Она замечает меня в зеркале, улыбается, осматривая, пока я иду к ней. Встаю позади Виты, совсем близко, но не касаюсь. Глубоко вдыхаю ее соблазнительный запах, который по сей день меня пьянит.
— Тебе безумно идет этот костюм, но я бы сняла галстук и расстегнула пару верхних пуговиц. Люблю, когда ты слегка небрежен, — усмехается она.
— Сними и расстегни, — произношу я, наклоняюсь и целую ее оголенное плечо. Вита разворачивается ко мне, снимает с меня галстук, отшвыривает его в сторону и принимается за пуговицы.
— Я говорил тебе, насколько ты прекрасна?
— Сегодня еще нет, — хитро улыбается она, поправляя мой воротник.
— Ты очень красива, тебе невероятно идет это платье, не зря я настоял именно на нем, — провожу по кромке ее платья на груди, вспоминая, как Вита сопротивлялась, не желая покупать настоящее свадебное платье. Но каждая женщина, девочка, выходя замуж, хочет быть королевой, и я настоял именно на этом платье, которое не сдавливало ее животик и прекрасно ей походило. Вита вновь оборачивается к зеркалу, осматривая нас.
— Мы хорошо смотримся, не находишь? — сверкая счастливыми янтарными глазками, спрашивает она. А я готов продать душу дьяволу за то, чтобы в ее глазах всегда горело счастье.
— Тебя никогда не смущало, что я старше тебя на двадцать лет? — спрашиваю я, ведя подушечками пальцев по ее шее, чувствуя ее пульс.
— Ммм, нет. Меня, скорее, это очень привлекало, — отвечает она, слегка откидывая голову мне на плечо. — Ты мой мужчина, мой любовник, самый родной, единственный. Кроме тебя и нашей дочери у меня больше никого нет.
— И скоро я стану твоим мужем, — добавляю я. Разворачиваю ее к себе, притягиваю теснее, насколько это позволяет ее животик и целую долго, со всей страстью, растворяясь в ее вкусе и запахе. Вита цепляется за мой пиджак, стискивает ткань, кусает мои губы, тут же всасывая их. Она — моя любимая, ласковый котенок и в то же время дикая хищная кошка, которая может разжечь во мне безумное желание за пару секунд. Веду пальцами по ее шее, ключицам, кромке платья, подбираясь к налившейся груди, такой чувствительной из-за беременности. Стараюсь быть ласковым и нежным: легонько сжимаю ее грудь, поглощая ее надрывный стон. Отрываюсь от ее сладких губ, заглядываю в глаза и вижу, как в них плещутся слезы, готовые вот-вот вырваться наружу.
— Что такое, котенок? — обеспокоенно спрашиваю я.
— Все хорошо, — пытаясь сдержать слезы, говорит она. — Просто я так тебя люблю. И… Это все из-за беременности. Мне хочется плакать от того, что мне очень хорошо с тобой, — Вита улыбается сквозь слезы, прижимается ко мне теснее, но животик не позволяет ей крепко меня обнять. Разворачиваю ее к себе спиной, обнимаю, накрывая ее живот через кружево платья, начинаю поглаживать, в надежде еще раз ощутить толчки нашей доченьки.
— Разве можно так любить? — спрашивает она у меня, смотря на мои руки, ласкающие живот.
— Можно, моя девочка. Сам впервые настолько люблю. Веришь мне? Кажется, что до тебя я никого не любил, те чувства ничтожны, по сравнению с тем, что чувствую сейчас. Ты — моя первая и последняя любовь. Моя единственная. Навсегда моя.
— Навсегда, — отвечает Вита, кивая головой. Черт, это все ты, — усмехается она, игриво ударяя в грудь. — Никогда не думала, что стану столь сентиментальной.
Мы решили венчаться в местной маленькой церкви без особого пафоса и привлечения лишнего внимания. Только я, моя девочка и несколько самых близких людей, которых оказалось очень мало. Екатерина Андреевна, пара моих близких давних друзей с женами, Мария, новый психолог Виталины, которая за несколько месяцев стала ее близкой подругой и их частые беседы переросли в дружеские посиделки. Что может быть лучше, когда психолог — лучшая подруга, с которой секретничаешь не потому что надо, а потому что хочешь поделиться переживаниями. Моя девочка спокойно спала и вела вполне нормальный образ жизни, ничего не боялась, но иногда она вздрагивала во сне, даже не просыпаясь, сильно ко мне прижималась. Я обнимал ее в ответ, и она продолжала дальше сладко спать. Виталина почти не общалась с матерью, которая недавно явилась к нам и заявила, что Вита должна ей какие-то деньги. Оксана отчаянно искала себе нового спонсора, но никто на нее не велся. Вита оставила ей квартиру и машину, которую Оксана уже продала. Женщина совсем не хотела работать, предпочитая продолжать искать красивую жизнь. Вита пожелала ей счастья и сказала, что ничего ей не должна. На что Оксана с характером женщины-подростка заявила, что Вита — неблагодарная дочь эгоистка. Я не выдержал и вмешался в их разговор, пытаясь сдержанно высказать Оксане, что это она эгоистка, и никогда не слышала свою дочь, променяв ее на достаток и богатых мужиков. Ее мать замолчала и просто покинула наш дом. Говорят, мать не выбирают, и надо принимать ее такой, какая она есть. Но такая мать как Оксана сама нуждается в воспитании. Таким женщинам вообще нельзя рожать детей, они — только помеха для их фальшивой красивой жизни, к которой они стремятся и поэтому с их детьми и случаются вот такие ужасные вещи.
Но легко рассуждать о посторонних, виня их в родительской несостоятельности, труднее разобраться в себе. С Денисом у нас до сих пор сложные отношения. Точнее, их совсем нет. Когда он узнал, что Вита живет в нашем доме, то забрал отсюда все свои вещи. Хоккей он забросил совсем, но вплотную занялся учебой. Это радовало, но ближе мы не становились. Для Дениса мы стали чужими людьми, которые его предали. Мы пригласили его на свадьбу, но надежды на то, что он придет и искренне нас поздравит было мало. Его поведение и новый образ жизни пугал. Алкоголь, клубы, каждый день новые девушки или просто шлюшки. Вита, видя, как я вновь и вновь пытаюсь поговорить с сыном и впадаю в отчаяние от того, что Денис меня ненавидит, тайком от меня позвонила Денису. Но он даже не стал ее слушать, наговорил гадостей и бросил трубку. Наверное, ни один отец никогда не найдет покоя, если сын будет его избегать и ненавидеть, но я не сдавался и пытался вновь и вновь.
Но сегодня день моей свадьбы и я гоню от себя переживания. Я женюсь второй раз, но венчаюсь впервые. Да, мне хотелось именно обвенчаться, стать мужем перед Богом. У меня теперь есть любимая женщина и моя доченька у нее под сердцем, о которых я должен заботиться и оберегать. А Денис уже большой мальчик, взрослый мужчина, который, возможно, когда-нибудь меня поймет… Осталось надеяться, что этот путь будет недолгим, и он не набьет по дороге шишек.
Денис пришел в наш дом после венчания. Он появился, когда мы собрались за столом и один из моих друзей произносил тост, поздравляя нас, желая всего самого лучшего, безграничной любви и прочего. Облокотился в проеме входа в гостиную и привлек к себе всеобщее внимание аплодисментами. Он был пьян, ехидно усмехался и тоже нас поздравлял, говорил простые шаблонные слова, но выплевывал их, словно ругательства. А потом спросил у Виты, как к ней теперь обращаться, мама или мачеха. Как бы я не считал себя виновным, я не мог позволить испортить моей девочке праздник даже собственному сыну. Резко поднялся с места, намереваясь затащить его в свой кабинет, чтобы, наконец, вправить мозги. Вита вскочила вслед за мной, Денис опустил взгляд на ее заметный живот и сглотнул, задержав дыхание. Он поменялся в лице и, кажется, даже побледнел. Вся агрессия и язвительность тут же слетели, он находился в ступоре несколько секунд. А потом, буквально вылетев из нашего дома, сел в машину и с визгом, на полной скорости уехал, вновь избегая нашего разговора…
Небольшая, но очень красивая церковь. Никогда не была верующей. Мне казалось, что Бога нет, или он давно от меня отвернулся, отдав мою душу дьяволу. Но после того как Бог дал мне Сашу и нашу доченьку, я изменила свое мнение. Никогда не думала, что стану настолько чувствительной и впечатлительной. Я постоянно плакала. Плакала от счастья, в которое до сих пор не верила. Мой доктор и Маша, мой бывший психолог, а сейчас — лучшая и единственная подруга, говорят, что это все гормоны из-за беременности.