Пустоцвет
Шрифт:
— Если бы не мой диагноз… И как долго ты собиралась пудрить мне мозги?
— Послушай, все равно уже ничего не изменить! Ты усыновил девочку, ее биологический отец умер. Всё! Живем, как жили. Если, конечно, ты не хочешь развода.
— А если хочу?
— Брачный контракт внимательно читал?
Дмитрий шумно выдохнул и стиснул челюсти — читал, как же без этого подписывать? Драконовские условия, Гуров подстраховал дочку.
Нет, пока они в браке, причем, Ксения счастлива и довольна мужем — сплошные плюшки, но при расторжении брака с подачи Дмитрия, он лишался почти
Тогда ему казалось, что все ерунда. Он разводиться не желал — кто же от такой шоколадной жизни добровольно откажется? Думал, что прекрасно устроился — жена и дочь — его золотой парашют. А оказалось — чугунные гири на шее. И снять их можно только вместе с головой.
— Читал.
— Прекрасно. Могу пояснить насчет того, что в контракте не прописано, но подразумевается. Мы можем развестись, если этого захочу я и одобрит папа, но я разводиться с тобой не собираюсь. Если же ты начнешь меня огорчать или потребуешь развод, то останешься не только голым и босым, но и рискуешь распрощаться с жизнью. Зачем папа скандал с разводом единственной наследницы? Статус вдовы намного почетнее.
— Ксения, я, — Дима откровенно струхнул. Гуров может. Вот так, живешь в свое удовольствие, а потом — раз! И нет тебя. Потому что вовремя свой язык не прижал.
— Передумал права качать? Тогда нечего мне истерики устраивать! Так понимаю, наедине я могу больше не притворяться, что безумно тебя люблю, да и ты тоже. Но имей в виду — на людях ты будешь паинькой, чтобы ни у кого и тени сомнения не осталось, что мы — счастливая семья. И про любовниц забудь, иначе пожалуюсь папе, он прикажет тебя кастрировать.
— Я…
— Будешь хорошо себя вести — получишь доступ ко мне. Ради здоровья я буду тебя принимать. Но учти — тебе придется очень хорошо стараться!
И, не дожидаясь реакции супруга, женщина встала и вышла из столовой, оставив Дмитрия переваривать информацию в одиночестве.
У Ксении была другая забота — надо было срочно договориться об аборте. Так, чтобы никто из родственников о нем не узнал.
Обращаться в медучреждения Ксения не решилась. Кто его знает, отца? — кажется, он всё держит под контролем, а в больнице, хочешь-не хочешь, а паспорт предъявить придется.
Рожать она не хотела категорически, тем более, Сомов теперь в курсе её проколов, а отец аборт запретит. Ходить девять месяцев с пузом, ни сесть нормально, ни лечь. Без конца бегать писать, есть, как не в себя. А потом ужасы родов и еще бОльшие ужасы — восстановления после них. И новый крикун в доме. Нет, нет, ни за что! Если бы Дима поверил, что ребенок — его, заботился бы о ней, оберегал, беременные капризы терпел, а так ей ничего хорошего от беременности не светит. Значит, надо побыстрее освободиться от обузы, и забыть о новых детях навсегда.
Надо назваться другим именем, заплатить втрое, вчетверо, в десять раз, наконец, чтобы ей сделали всё инкогнито.
Очень рискованно, тем более, в больницах сейчас везде камеры установлены. Если родитель что-то заподозрит — он быстро выяснит, зачем дочь посещала клинику.
Нет, ей нужен частный гинеколог, который сделает все в тайне, лучше всего, не в больнице, ведь там её появление можно отследить, а в неприметном месте. Квартира в обычном многоквартирном доме или частный дом подойдут. Осталось только найти такого доктора — не болтливого, жадного на деньги и с большим опытом абортов.
Поразмыслив, Ксения решила поискать в интернете.
Интернет не порадовал. Нет, предложения были, но все — все, Карл! — гинекологи работали в медицинских учреждениях. На любой вкус и кошелек, часы работы, телефоны, адреса клиник и центров. Черт знает что!
Не может быть, чтобы перевелись врачи, принимающие на дому!
Ксения злилась, нервничала, но найти нужное не получалось.
Димка ходил сычом, но открыто не дерзил, видимость семьи поддерживал — испугался, что от него избавятся? Правильно, пусть боится! Вот от Тайки совершенно отгородился. Будто, нет её. А глупая малявка лепетала «папа» и бежала, раскинув ручки, стоит ей только увидеть отца. Сомов кривился и сбегал, ребенок рыдал. Не респектабельный дом, а настоящий дурдом!
В конце концов, Ксана приказала няне уводить девочку в её комнату, как только муж приезжает домой.
— А утром и вечером на поцелуй приводить её? — хмуро спросила женщина. — Она же скучает.
— Да, конечно.
Ничего, два раза в сутки потерпит пять минут, должен не только получать, но и отдавать. Да и нянька заподозрит неладное, она и так косится, чего это отец от ребенка бегает, как черт от ладана? Правда, Дмитрий и раньше старался свести общение с дочерью к минимуму.
Через день, успокоившись и поразмыслив, она зашла в спальню к супругу.
— Поговорить надо.
— О чем еще? — недовольный со сна Сомов, сердито катал желваки, избегая встретиться с женой взглядом. — Еще один сюрприз?
— В наших общих интересах договориться, как жить дальше, — Ксения села на пуфик, толкнула носком домашней туфли валявшуюся на ковре книгу. — Если не хочешь вылететь с тремя копейками в кармане, без возможности устроиться куда-нибудь, выше дворника, то придется нам изображать мир и счастье.
— С чего бы это? — буркнул Дмитрий, но внимание удвоил.
— С того, что пока папа не в курсе твоей маленькой проблемы — ты остаешься моим мужем со всеми причитающимися к этому статусу бонусами. Как только отец поймет, что ждать от тебя внука не стоит… Ну, ты понял, надеюсь?
— Разведет, обдерет, выкинет, а тебе найдет нового мужа? — полувопросительно — полуутверждающе пробормотал Сомов.
— Именно.
— А тебе какая во мне корысть?
— Самая прямая — я не желаю быть свиноматкой и рожать ещё одного спиногрыза, а от тебя я не залечу. Пока ты рядом, пока мы создаем видимость счастливой семьи, отец будет терпеливо ждать, никаких шагов предпринимать не станет.