Пустоцвет
Шрифт:
— Какие прогнозы?
— Осторожные, — доктор с опаской посмотрел на убитого горем отца, перевел взгляд на бледного супруга пострадавшей — как переживают, что ж не досмотрели за женщиной? — Мы не знаем, зачем вашей дочери давали наркоз, никакого хирургического вмешательства ей не производилось. Возможно, не успели, женщина стала задыхаться, её тут же погрузили на машину и вывезли в парк, подальше от себя.
— Бросили умирать, — скрипнул зубами отец. — Нет предположений, что ей собирались сделать?
— Да, так обычно и поступают,
— Возможно, мою дочь похитили, чтобы, — Гуров сглотнул комок в горле, — изъять у неё какой-либо орган? Черная трансплантация.
— Уверен, что в этом случае из неё вырезали бы всё, что можно, — покачал головой врач, — потеря сознания у клиента и анафилактический шок их бы не остановили. Потом, нужно быть полным идиотом, чтобы красть на органы дочь настолько влиятельного человека, когда по городу ходит полно обычных девчонок. Леонид Иванович, Дмитрий Николаевич, есть ещё кое-что, что вы должны знать.
Доктор с сочувствием посмотрел на обоих мужчин.
— Что ещё? — дернулся Гуров.
— Ксения была беременна.
— Беременна? — севшим голосом переспросил Дмитрий.
— Была? — отреагировал отец.
— Да, в процессе реанимационных мероприятий у женщины произошел выкидыш. Мне очень жаль, сохранить беременность нам не удалось.
— Вы мне дочь спасите, остальное — дело времени и лечения, — буркнул Гуров и повернулся к зятю. — Не знал?
— Нет, — растерянно пробормотал Сомов. — Срок… большой был?
— Чуть больше месяца, если не ошибаюсь. В карте все подробно описано, если вас интересует.
— Что уж теперь, — махнул рукой отец. — Вытащите мою девочку, доктор, я не поскуплюсь. Почему она не просыпается?
— Организм пережил клиническую смерть, плюс побочка от наркоза. Не переживайте, сердце у Ксении Леонидовны здоровое, она молодая и сильная женщина, нужно только немного времени. Она обязательно очнется! Кстати, хотел поговорить об этом — ей было бы полезно находиться не в больничных стенах, а дома. Никакой угрозы для жизни нет, дышит она сама, все показатели в норме, думаю, через несколько дней проснется.
— Предлагаете перевезти мою дочь домой?
— Да. Я порекомендую высококлассных сиделок — дневную и ночную, думаю, они понадобятся не больше, чем на неделю, а там Ксения Леонидовна придет в себя. Разумеется, если вы хотите, то больная может оставаться в больнице.
— Дома она очнется скорее?
— Вполне вероятно — родные стены, как говорится, помогают. Плюс, вы сможете говорить с ней, знакомые запахи, обстановка, ощущение безопасности. Понимаете, организм полностью здоров, а сон — это попытка уйти от опасности, переждать её, скажем так. Как только женщина окажется в привычной для неё обстановке, защитная реакция организму больше не понадобится, и Ксения быстро придет в себя.
— Моя дочь здорова? — ещё раз уточнил Гуров.
— Мы тщательно все проверили — она совершенно здорова, уверяю вас. Организм оправился после реакции на наркоз, а сон — это последствие стресса, которое скоро пройдёт.
— Хорошо, я распоряжусь, чтобы приготовили комнату, телефоны сиделок передайте моему помощнику.
И Ксану перевезли. Не в дом к мужу, а домой, в комнату, где она жила до брака. Таисия оставалась с няней, травмировать психику ребенка видом неподвижной матери не решились.
Серый от переживаний Сомов проводил у постели супруги целый день, на ночь уезжая к себе. Мать Ксаны зашла один раз, расплакалась и заявила, что зрелище невыносимое, она может лечь рядом, поэтому ей лучше оградить себя от такого потрясения.
Прошли четыре дня — никаких изменений. Неужели, доктора ошиблись? Вдруг, пока они ждут пробуждения, уходит драгоценное время, когда дочь еще можно спасти?
Мужчина сжал кулаки.
Завтра же он снова проконсультируется с врачами и, если надо, отвезет Ксению в любую клинику мира, лишь бы помогли!
— Леонид Иванович, — дверь неожиданно распахнулась, из нее выскочила взволнованная сиделка, увидела Гурова и, крикнув, что пациентка приходит в себя, скрылась в комнате.
Приходит в себя! — отец бросился назад, в комнату дочери.
Сначала он ничего не заметил, но потом Ксана дернула рукой, глубоко вздохнула, её веки задрожали, и открылись глаза.
Боясь дышать, мужчина наклонился над кроватью, нашел руку Ксении, осторожно сжал.
— Доченька.
Женщина повела взгляд вправо — на стенку, потом влево — на окно, и встретилась с взглядом отца.
— Папа.
— Дочка! Господи, ты очнулась!
— Папа, а ты купишь мне мороженое?
— Что??
— Хочу мороженое! Красное и желтое. Во-о-от так много! — женщина заулыбалась, села и показала руками.
Гуров беспомощно обернулся на сиделку, которая чуть отодвинула его и обратилась к Ксении.
— Ксюша, тебе сколько лет?
— Не буду с тобой говорить, ты чужая тётя! Папа, возьми меня на ручки!
— Леонид Иванович, присядьте, вам плохо? — сиделка чуть ли не силком усадила мужчину на стул. — Я сейчас свяжусь с врачом.
— Папа! Я хочу мороженое! Прогони эту тётю и возьми меня на ручки!
Неяркий свет ночника, освещавший комнату, вдруг мигнул и погас — сиделка еле-еле успела подхватить сползающее тело работодателя, придержав ему голову.
Дико, невозможно, ужасно!
Его дочь впала в детство…
Ксению вернули в клинику. Лучшие врачи, анализы, исследования, консультации с ведущими специалистами мира — и единодушный вердикт? Медицина бессильна.
— Поймите, Леонид Иванович, это мозг! Тонкая и хрупкая вещь.