Шрифт:
Место, в котором оказался Илья, наполняло тревогой. Не вызывало сомнений, что это было помещение: комфортная комнатная температура и полное отсутствие уличных атмосферных явлений. Однако не было видно ни стен, ни окон, ни мебели, вообще ничего, никаких деталей, что могло бы указывать на принадлежность к назначению или размерам. На абсолютно чёрном фоне расположились по кругу около восьми человек. Они сидели словно в воздухе, хотя иногда под каждым проглядывался стул. Не понятно откуда падал приглушенный свет, отчего присутствующие находились в полутьме. Лица - мужские и женские, насколько их мог разглядеть Илья, были незнакомые, а некоторые даже показались ему отвратительными, и оттого, вслед за тревогой,
– Итак, - наконец произнес грубоватый голос, по-видимому, ведущего.
– Даже если бы мы не знали друг друга, между нами не должно возникать таких ситуаций, как в том идиотском анекдоте про одноименный клуб лжецов: "Здравствуйте, я Геннадий, и я вру. Понятно, садитесь, Геннадий. Я не Геннадий"... А что делают в нашем узком кругу с тем, кто опять солгал, знаем?
Все одновременно кивнули, и в этом синхронном жесте отразилась обреченность.
– Кроме лжи по незнанию, которую можно простить, нам совсем не важно, - повысив голос, продолжил ведущий, - почему нас обманули: из чувства страха, из корыстных побуждений или в силу привычки. Ложь отвратительна, сама по себе является оскорблением духа, трусостью, отрицанием действительности, угрозой здравого существования. Это недопустимо! Взял в долг - верни, пообещал - изволь выполнить. Солгав - ты становишься личным врагом для своего ближнего!
Невозможно было понять, кто именно говорил. Голос исходил то с одной стороны, то с другой - с той, где сидели только три женщины. Все были одеты по-разному: кто по-летнему в футболке, кто по-зимнему в свитере, кто по-деловому в костюме. Никто не шевелился, застыв, как восковые фигуры, с окаменевшими лицами, будто готовились к чему-то неприятному. В воздухе витало напряжение, и Илье захотелось спрятаться, стать невидимым, но он не смог пошевелиться.
Голос ведущего смягчился:
– Конечно, невинную правду можно скрыть за хорошей доброй шуткой или же из теплых человеческих соображений и благих целей, но, если бы так обстояло дело всегда, то вряд ли бы мы собирались. Нет ничего плохого в том, чтобы приободрить уставшего друга или, например, сделать комплимент страшненькой девушке. Тем более, правда для них может оказаться бесполезной и обидной, но зачастую лучше вообще промолчать, если не спрашивают.
На последних словах тон ведущего опять стал опасным и уже послышался ближе. Отчего-то Илья вдруг понял, что речь идет о нем, и сердце волнительно застучало.
– По существу, нас всех заботит ложь злонамеренная, дерзкая, поскольку именно такая ложь трансформирует реальность - грубо, подло, деструктивно. Происходит грязная мистификация события: подлое воровство части реальной действительности с одновременным ее заполнением ложными явлениями. Ведь это, ни много ни мало, изменение в основах мироздания, или, если хотите, прямое вмешательство в творение Бога. Кто дал вам такое право? Какие могут быть последствия, думаю, не надо объяснять, и так все очевидно. Короче, я хочу задать кое-кому один вопрос и, разумеется, получить на него честный ответ.
Ведущий замолчал, и стало настолько тихо, будто тишина наступила в тишине; Илья даже подумал, что потерял слух. Он оглядел присутствующих и с ужасом понял, что все они смотрят на него. Холод пробежался по позвоночнику. Лица выражали осуждение, а у некоторых презрение и ненависть. Илья попытался сглотнуть, но во рту словно все склеилось.
– Поповкин, - неожиданно голос зазвучал в ушах, - где и с какой целью вы родились?
Вопрос застал Илью врасплох своей несуразностью и больно, словно мотком колючей проволоки, завертелся в голове. Он с трудом разлепил губы, но ничего сказать не смог, ответ так и не сложился в уме.
– Даа, - спустя минуту протянул ведущий, - его хамское молчание красноречивей всяких слов, не так ли? Да и что он может сказать? Опять какое-нибудь вранье. А мы все знаем, что делают в нашем узком кругу с такими. Поэтому, получай!
Сидевший ближе всего к Илье бородатый мужчина, не вставая, поддался к нему и смачно плюнул. Плевок угодил в подбородок и по касательной нырнул за ворот одежды. Илья пришел в неуправляемое замешательство и зажмурился. Кто-то харкнул следом, и на этот раз теплой слизью попали в щеку. Илье захотелось закричать, он открыл глаза и увидел перед собой долговязого парня с некрасиво поддернутой верхней губой. Тот уже навис над ним и спустя секунду, что было сил, плюнул прямо в упор...
Подскочив на локтях, Илья проснулся и облегченно выдохнул: знакомая комната, мебель, за окном темно и привычное ощущение реальности - значит, дома. К вспотевшему телу мерзко прилипло постельное белье, и он откинул одеяло, чтобы обсохнуть. С подбородка на грудь капнула слюна и заструилась под мышку. Илья смахнул ее рукой, решив, что, должно быть, определенное положение головы на подушке спровоцировало слюноотделение, а потому и приснился такой дурацкий сон.
"Хорошо жены рядом нет", - подумал он.
Они уже год спали раздельно, даже после занятия сексом, которого с каждым месяцем становилось все меньше и меньше. Жена больше не смогла терпеть непроизвольную флатуленцию мужа по ночам, особенно, когда удушливые газы смешивались с храпом и алкогольным перегаром. Она просыпалась среди ночи от того, что ее начинало тошнить, и уходила спать в другую комнату, в которой теперь постоянно ночевал Илья.
Он посмотрел на будильник: до подъема оставалось сорок минут.
Пробка перед мостом, после обильного снегопада, вытянулась длиннее обычной, к тому же навигатор показывал впереди ДТП. Поняв, что опоздает на работу, Илья грязно выругался. Сначала он пихал свой старенький Рено Логан из ряда в ряд, в надежде двигаться быстрее всех, но каждый раз не угадывал и в конце концов смирился с поражением. Он приоткрыл окно и закурил. Крупный снег падал, не переставая, и дешевые щетки стеклоочистителей через раз издевательски скрипели по лобовому стеклу. Приснившийся сон никак не отпускал Илью, оставив тягостное впечатление. Стало очевидно, что настроение испорчено надолго.
"Вранье, ложь, - подумал он.
– Все врут! Так или иначе. Кто-то больше, кто-то меньше. Сын, паразит, еще в детский сад ходит, а тоже туда же, и уже не один раз. Значит, это нормально, норма жизни, получается. И я с этой нормой справляюсь хорошо, если не отлично. А этот ведущий вообще какую-то галиматью плёл про трансформацию реальности. Отрицание действительности - обалдеть! А сонники не врут что ли?".
Однако, как ни старался Илья не придавать этому значение, его тревожила мысль о том, что хорошо запомнившиеся сны всегда предвещали некое событие. Так было еще в детстве, когда ночью в сновидении он неприлично обделался в штаны, а следующим днем, на перемене в туалете, старшеклассники отняли у него деньги и избили. Так было, когда однажды во сне он объедался вкусными пирожными, радуясь, как ребенок, а вскоре наяву познакомился со своей первой женой. Так было спустя девять месяцев, когда ему приснилось, что у него на глазах угнали автомобиль, после чего они развелись. Так было, когда он стал свидетелем жестокого убийства, а наутро сорвалась сделка с перспективными клиентами, и его уволили. Не один раз было именно так, и сейчас стало понятно, что слюноотделение здесь ни при чем. Исходя из мрачного содержания сна, готовиться следовало к чему-то неприятному.
Илья выбросил окурок в окно и закрыл его. Он прикинул несколько вариантов возможного развития событий от недомогания до неурядиц на работе или в семье. Но, учитывая множество деталей сна, произойти может что угодно, и, скорее всего, это, как назло, будет нечто неожиданное. Недовольно цыкнув, он проводил взглядом скрипящего "дворника" и сделал музыку громче.
Илье удалось пройти в свой рабочий квадрат, никого не повстречав на пути - видимо, все были на перекуре. Место в маленьком кабинете без окон досталось ему после повышения по службе, и он делил его с Дмитрием, своим коллегой, который, слава богу, недавно заболел, и Илья наконец почувствовал себя хозяином этого мирка за закрытой дверью, хотя бы на время. Как и другие, он недолюбливал заносчивого и высокомерного Дмитрия, за что сослуживцы прозвали его Мразью.