Пустой мир. Кровь и честь
Шрифт:
От этих слов его невеста удивленно посмотрела сначала на Эдварда, потом на его друга, но ничего не сказала вслух.
– Потому что моя забота «Сакрал», а не целый новый остров размером с половину Рейнсвальда, – пожал Райсор плечами, – ты даже не представляешь, что сейчас крутиться вокруг Аверии при королевском дворе, и, честно признаться, такие заботы мне точно не по плечу, а вот тебе как раз подходят. Я кораблестроитель, а не политик, – он усмехнулся, – а главное, ты и сам знаешь, что сумеешь позаботиться о нашей колонии гораздо лучше, чем кто-либо еще, – отхлебнул из своего бокала и с удовольствием причмокнул, – аверийское вино, из той партии, что привез Северед. Действительно отличный напиток,
– Барон? – Эдвард обернулся, увидев перед собой еще одного претендента на престол, продолжавшего удерживать на своем лице приветственную улыбку, но вот глаза только у него были совсем не добрыми, – следуя правилам этикета, я бы сказал, что рад вас здесь видеть.
– Мне тоже очень приятно наблюдать здесь ваше присутствие, – кивнул Вассарий, забрав с подноса пролетавшего мимо официанта-дрона один из бокалов, – ваше появление здесь столь неожиданно для всех, особенно после случившегося недавно. И лично я рад хотя бы тому, что в этот раз вы не стали хотя бы закрывать свое лицо маской… – он усмехнулся и сделал глоток. Будучи почти на голову ниже Эдварда, Вассарий меньше других напоминал рейнсвальдского дворянина, посвящая балам и пирам гораздо больше времени, чем делам своего феода, из-за чего обладал пусть и пропорциональной, ну полноватой фигурой. И его уже появлявшийся второй подбородок скрывала аккуратная белая бородка, а чтобы скрыть красный оттенок глаз он пользовался цветными линзами, придающими зрачкам желтый оттенок.
– Что вы, я всегда привык действовать открыто, – мило улыбнулся ему Эдвард, решив подыграть в этой словесной баталии, – но порой приходится принимать те правила, по каким играют остальные игроки. Не всегда приятно открыто играть с человеком, что сам прячет свое лицо, надеясь, что о его действиях никто не узнает.
– То есть, вы считаете, что нападать со спины и не признавать своих действий вполне нормально для рейнсвальдского дворянина? – Вассарий помрачнел, сообразив, на что намекает Эдвард, но решив не обращать на это особого внимания. Никаких действительных доказательств у Эдварда по поводу того, что его эскадра готовилась к нападению на Аверию, у него не было, как, впрочем, барон Тристанский не оставил доказательств, что именно он разгромил эти силы.
– Я считаю, что в войне надо действовать исходя из сложившихся условий. Если твой противник собирается напасть на тебя со спины, то нет ничего постыдного в том, чтобы ударить первым, пока он сам еще не готов, – Эдвард посмотрел на Изабеллу, заметно напрягшуюся от этого разговора, от какого буквально тянуло запахом пороха и оружейного металла, – дорогая, можешь пока прогуляться пару минут? Такой разговор тебе покажется скучным… Пожалуйста… – он сделал ударение на последнем слове и Изабелла, все же недовольно поджав губы, поняла, что от нее требуется и, согласно кивнув головой, отошла к своим подружкам и фрейлинам, что-то весело и бурно обсуждавшим.
– Барон, вам не стоит занимать такую позицию, когда речь идет о борьбе за престол, – уже более жестким тоном сказал Вассарий, как только Изабелла отошла, – сейчас ни в чем нельзя быть уверенным, в любой момент ситуация может измениться.
– Я прекрасно осознаю, что делаю, и отдаю себе отчет в своих действиях, – сказал Эдвард, обернувшись. Райсор тоже куда-то отошел, то ли в поисках Рокфора, то ли кого-то из своих компаньонов. – Однако точно так же осознаю и тот факт, что не желаю уступать кому-либо результаты своих усилий и усилий моих друзей,
– Такого врага опасно иметь, – лицо Вассария исказила на несколько секунд хищная улыбка. – А мы с вами, к большому сожалению, друзьями называть друг друга не можем. Может быть, сейчас Иинан Третий вам и благоволит, но он все же не сможет еще долго управлять королевством. Люди не вечны, впрочем, как и титулы…
– Постараюсь запомнить сказанные вами слова, – кивнул Эдвард, вспоминая недавний разговор с остезейцем и невольно улыбаясь, – но и найду себе смелость и вам посоветовать сначала решить свои проблемы с теми, кого вы называете друзьями, и только после этого уже начинать искать себе врагов.
– Что вы этим хотите сказать? – Вассарий не ожидал подобного ответа, но он ему явно не понравился. Может быть, еще несколько сказанных фраз, и их и так натянутый диалог перешел бы к уже конкретным угрозам, если бы в этот момент не раздались слова церемониймейстера о первом танце. Рядом с Эдвардом снова возникла улыбающаяся Изабелла и, извинившись перед Вассарием, за то, что прерывает их общение, потащила новоиспеченного герцога к танцевальной площадке, освобожденной гостями для собиравшихся пар, аргументируя это тем, что он обещал ей весь вечер.
– Ты можешь хотя бы на несколько минут забыть о политике? – обиженно спросила его невеста, когда они закружились в танце. Легкая музыка оркестра настраивала мысли на соответствующий лад, и тристанскому барону действительно хотелось думать только о человеке, с которым сейчас танцевал.
– Я могу, но политика не может, – улыбнулся он, – ты же видишь, что я вроде как главное лицо сейчас, не считая короля, а это накладывает очень много обязанностей, с какими и приходиться считаться.
– А со мной надо считаться? – уже более серьезным тоном спросила она, улыбнувшись Рокфору, который стоял среди остальных и о чем-то разговаривал с тграфом Фларским, – ы исчезаешь на целый месяцы, оставляя меня только ждать и надеяться, а когда возвращаешься, то я все равно почти не вижу тебя… неужели так и будет? – она сказала уже совсем грустным тоном, понимая, что Эдвард не специально поступает так, но все же не желая мириться с тем, что ее будущий муж вынужден посвящать работе практически все свое время.
– Нет, – пообещал ей Эдвард, – в моей жизни нет ничего важнее тебя, все, что я делаю или буду делать, только ради тебя, ни для кого больше. Как только поженимся, ты отправишься со мной, и дальше будем только рядом. Я обещаю тебе… – он улыбнулся, – хочешь, я поклянусь тебе в этом? Клятва дворянина нерушима… – и показал свою ладонь, где пунцовой линией отмечался не до конца заживший недавний разрез. Даже при ускоренно метаболизме требовалось время для затягивания разрезов, нанесенных мономолекулярным лезвием, но она только закрыла его своей рукой.
– Я верю тебе, – положив голову ему на плечо и продолжая танцевать, сказала Изабелла, – и понимаю, что тебе тоже нелегко, и просто хочу быть рядом с тобой, не смотря ни на что, в горе и в радости, в богатстве и нищете. Ты же понимаешь это?
Эдвард остановился, больше не обращая внимания на музыку и другие пары танцующих. В этот момент ничего другого для него просто не существовало, только они двое и первозданная вселенная, в которой каждое слово оставалось навеки, и только те чувства, что испытывал к ней, ставшие сейчас более реальными, чем все остальное, закрывая другие проблемы и мысли. Барон смотрел на нее и чувствовал, что и его невеста испытывает те же самое эмоции. Наверное, именно это и называется любовь, те краткие моменты, когда два человека понимают друг друга без слов, а их души словно сливаются вместе, не оставляя места ни для чего другого.