Пустыня смерти
Шрифт:
— Да, — согласилась я, чуть поморщившись. Мужское имя неожиданно покоробило слух. — Где это мы?
И мой мёртвый напарник, уловив это, торопливо поправился:
— Всего пара часов, и скоро покажутся проклятые земли. Неужели, ты их не ощущаешь, Зеоннала?! Я думал, змеиные проводники ощущают эти земли, как и змеи. Своей кожей.
Я задумалась, прислушалась к себе. Неужели, плавая в мареве боли, я потеряла ощущение опасности?! Нет… Не потеряла. Его по-прежнему не было! Но тогда почему проклятые земли ощущает Рамир?!
— Мёртвое — мёртвым, — прошептал неожиданно Рамир. — Держись крепче!
Крепче? У него снова есть тело?
И зачем он так погнал ящера? Что-то случилось? Что-то может случиться? Что-то, о чём я не знаю?
Я не могла найти ответы на эти вопросы, поэтому крепче обхватила привидение, снова уплывая в марево, где не было боли, где не было громких звуков, где не было странного танцующего ощущения на коже. Такое ощущение у меня было на пике Гроз незадолго до того, как собиралась пролиться на землю небесная влага…
…
Распахнув глаза, я вскинула голову. Небо! Привычное небо моего мира, которое всегда радовало своей чистотой, затягивалось пеленой! Мрачная, тёмно-серая, торжественная, она собиралась в некую массу из разрозненных клочков, соединялась, сплеталась. Словно бы шуршала. Как клубок змей, пока не стала единой плотной массой.
Пески пугливо молчали.
Что?! Что это такое?!
«Мама?!»
«Ш-ш. Дождь. Это называется дождь, моё любимое дитя. Небесная вода проливается сверху».
«Откуда она в пустыне?! В пустыне никогда не было небесной воды!»
«Была. Когда-то. Очень давно. Когда Аррахат не был пустыней. Границы, окружавшие раньше меня стеной, сквозь которую не перейти, не перебраться было, треснули… Это первый гонец, моё дитя… И кто знает, что придёт за ним потом. А пока — поспеши. Ты слишком вымоталась, а дождь лучше переждать там, где тепло. Ты уже очень близко».
Очень близко? Но проклятые земли…
Ящер споткнулся так резко, что я чуть не вылетела из седла. Меня придержало привидение, и очень вовремя. Потому что не будь его — я бы свалилась, руки разжались сами собой. Проклятых земель больше не было.
Было серое спёкшееся поле чего-то крупного, крупнее песка, жирно лоснящегося. Чего-то не очень понятного. Чего-то, что я никогда не видела.
— Скорее! — Рамир, неожиданно схватив меня за руку, снял меня с ящера. — Отпустим его в пески. Пустыня заведёт следы в сторону. Здесь лучше пешком.
— Здесь? — я осторожно попробовала ногой то странное, на что предлагалось встать. Встала твёрдо на две ноги. Под ступнями было что-то непонятное. Не пружинящее, не рассыпающееся, но не твёрдое. Чуть приминающееся. Я ступила ещё шаг и увидела собственный след.
— Это!
— Они исчезнут, — Рамир, удерживая меня в вертикальном положении, ободряюще улыбнулся. — Это называется «земля». В оазисах, например, она есть.
— Там совсем другое!
— Да, — согласился со мной напарник. — Зеоннала, нет времени, идём. Скорее.
Скорее? Идём? Но…
Вялость. Во мне расплывалась вялость. Душная, тяжёлая, подобная смертельному оцепенению. Перед глазами мелькнул алый всплеск гигантской чешуи. Змеяз коснулся ушей, но не оставил понимания. Зато я резким рывком оказалась на поверхности собственного сознания. Больше не было слабости, больше не было боли и вялости. Было только чёткое понимание того, что только что меня защитили. Защитил тот, кто, как я считала, пропал. Тайпан.
Это не было сном, сны мне сейчас не снились. Это не было бодрствованием. Это было чем-то посередине.
— Зеоннала?
Выпрямившись, я улыбнулась встревоженному напарнику.
— Всё хорошо. Спасибо, что поддержал. А теперь… Я здесь совершенно ничего не ощущаю. Как будто бы мои все чувства выключили. Ты можешь сказать, куда нам надо?
— Конечно, — Рамир осмотрелся, прислушался к себе и твёрдо ткнул в сторону, противоположную той, куда мы прибыли. — Там живые. Не скажу, что много. Человек семь-восемь. Но они есть.
Люди?! Пусть это будут не враги, пожалуйста. Я не хочу больше драться. Ни с кем. Подняв руки, я взглянула на собственные запястья. Подаренные оружия… подаренные мне живые оружия. Они погасли. Их больше не было со мной. Я заплатила чем-то очень дорогим за гибель императора, и до сих пор не знала, как к этому относиться.
До сих пор не знала, что я натворила! И что я должна сделать.
Я мчалась куда-то, не разбирая дороги, чтобы понять, что этого делать, возможно, мне совсем не стоило.
— Зеоннала…
Тихий шёпот деда донёсся до моего уха, и я кинулась вперёд — в его объятия, в его знакомые руки. Рядом были друзья… Хотя бы на какое-то время я была в безопасности.
А потом я спала. Сутки, двое, трое — в пустыне вокруг меня такое происходило! Всё вверх дном стояло! А я — спала.
Али провозгласили императором — я спала.
Грэсс женился на Ремес, выкупленной самим лордом Хрустального предела и освободившего её, — я спала.
Астагард, получивший землю под новый аул, под давлением деда согласился её принять — я спала.
За мгновение встречи с императором лицом к лицу я заплатила страшную цену.
В те редкие минуты, когда я просыпалась, Рамир, неотступно караулящий меня, вливал в меня питательный бульон на змеиных травах и пустынном яде, и я засыпала снова.
В редкие моменты просветления, я пыталась понять, что со мной, что происходит. Но понимание где-то задерживалось и ко мне не спешило.
Пояснил дед. Он успел прийти в тот самый момент, когда я хоть ещё и не бодрствовала, но и уже не спала.