Пустыня смерти
Шрифт:
Нет. Это бессмысленно. Бой может повернуться десятки раз, пока я буду искать подходящую змею. И ещё столько же раз Ранс успеет убить меня, пока я буду затаскивать змея сюда!
Нужно придумать что-то ещё.
А бой вопреки всему только убыстрялся. Куда?! Куда?! Ещё быстрее, и они просто сами не выдержат эту скорость! Ещё немного, и они будут исчерпывать себя и свои силы… Ну, конечно, это не просто бой на скорость, это бой, в который они вкладывают всё, что у них есть. Здесь не только скорость и сила, здесь ещё и выносливость. И умение терпеть боль.
Алый всплеск крови обагрил крышу. Ещё один алый всплеск остался на лезвии меча.
Мужчины отпрянули в сторону друг от друга, глядя не с яростью, с бесконечным спокойствием змей.
Ранс тоже такой же?! Как мы с Ханом? Мне ведь уже приходила в голову эта идея. Но тогда… тогда как и почему… император подчинил его?! Если только сущность не проснулась…
Что мне делать?! Что мне делать?
Время уходит. Я почти ощущаю, как оно утекает сквозь пальцы. Близится буря, буря призванная, буря, которая скроет все следы, буря, которая манила меня. Манила танцевать. Танцующая в моей душе рвалась на свободу, на волю. Куда-то ввысь и в то же время ближе к земле. Меня раздирали на части два противоположных желания.
Отправиться к Али, как можно быстрее, обнять моего светлого мальчишку, прижать к себе, укачивая в объятиях, нашептать ему на ухо, что всё будет хорошо, не дать ему услышать бурю.
Второе желание было сильнее, оно звало меня танцевать. Раскрыть шелка, зазвенеть браслетами, шагнуть на раскалённый песок, взметнуть бурю вместе со своими движениями.
«Зеоннала».
Голос императора отдался резонирующим раскатом в моей голове. И всё затихло. Мгновенно. Бой прекратился, улеглись пески за куполом, и даже капли крови застыли в воздухе, словно само время на мгновение приникло к пескам, бессильно боясь шевельнуться.
Какая же власть у этого… не человека?!
«Огромная».
Он слышит ещё и мои мысли?
«Более чем. Оставь этих двоих».
Не хочу! Вот ещё чего не хватало! Я не досмотрела, кто из них кого убьёт.
Император засмеялся.
«Ты чудесный ребёнок, Зеоннала», — обертоны его голоса стали мягче, голос ниже, ласкающим потоком чего-то бесконечно пушистого он обволакивался вокруг меня, лаская. — «Ты прекрасна. Оставь их. Приди ко мне».
«К тебе?» — удивилась я. — «Ты опять спрячешься в другом теле. Это неинтересно».
«Ты хочешь, чтобы я был в своём теле?»
«Мне интересно», — согласилась я. — «Меня уже все запугали, кто ты, что ты, насколько ты опасен, а сколько вот смотрю… Не вижу ничего подобного».
«Ты не видишь, что я опасен?!»
Яростный голос прокатился по моей спине раскалённым крупным песком. Император был в ярости. В неподдельной ярости. Какая-то девчонка, песчаная дикарка, смела сомневаться в его величии. Проблема была в том, что я действительно сомневалась.
Много страха — это тоже плохо. В какой-то момент страха становится слишком много, и он пропадает, весь, целиком, до основания.
Меня так старательно запугивали личностью императора Нуо IV, в том числе и его слуги, что я в какой-то момент просто перестала бояться. И засомневалась. Если бы он действительно был так страшен, этот человек, разве нужно было бы устраивать такое количество пугающих явлений? Разве ему, действительно, нужно было настолько подавлять и притеснять всех, чтобы никто и думать не смел о том, чтобы бросить ему вызов?
Раз нужно было настолько запугивать, не значит ли это, что сам по себе император на деле ничего из себя не представляет?!
«Ты…»
Он не говорил! Он рычал!!! Словно бы его горло немного видоизменилось.
Да я же ничего такого, между прочим, и не сказала!
«Иди».
«Иди сюда».
Голос в моей голове раздвоился, потом расстроился, потом превратился в целый сонм, и все они, все до одного, звали меня к себе. И я пошла.
Ранс что-то выкрикнул, я не услышала.
Хан кинулся мне наперерез, но голоса, ставшие объёмными, оттолкнули его прочь, в сторону. Кажется, ему даже не повезло, и мужчина полетел с крыши. Этого я уже не увидела.
Наперерез мне кинулся Ранс.
Я могу его убить? Он мне мешает.
«Не трогай».
«Пусть его».
«Да ладно».
«Он бессмысленный».
«Он не опасный».
«Он глупый».
«Убей. Убей. Убей».
Последний голос выделялся из сонма, звучал в неправильной интонации, звучал в неправильных тонах. Но он говорил вещи, которых хотелось мне, и я послушалась именно этого голоса.
У меня тоже было живое оружие. Мне вручила его Кармин. Моя восхитительная Песчаная королева вручила мне левый клинок. Правый клинок мне вручил Царь змей. Они не были живым оружием в той мере, что у Хана или Ранса. Моё живое оружие не действовало само, не подсказывало куда бить. Из живости в нём было разве что то, что оно само натачивалось до пугающей остроты, само прыгало в руки и само исчезало, когда в нём пропадала нужда.
Зато оно звучало в одном ритме со мной. Мягким напевом, соединяющимся с моим танцем. Да, моё оружие не было таким опасным, как у других. Моё оружие было только моё.
Ранс дёрнулся в сторону, пытаясь уйти от удара. Он ещё не понял, в какой момент, что изменилось, когда из испуганной жертвы, стоящей на краю перехода, я превратилась во что-то, что его испугало. Отдавал ли он себе в этом отчёт? Большой вопрос. Ответ, на который, строго говоря, меня совершенно не интересовал.
Голоса в моей голове ссорились. Ссорились от души, кто-то пытался меня остановить, кто-то пытался меня подшпорить. А потом они замолчали абсолютно все, давая мне несколько мгновений затишья.
— Хах, — Ранс смотрел на меня со смехом. — Вот оно что! Он не смог захватить Хана, захватил тебя? Ты принесёшь смерть лично тому, кого защищаешь!
— За… чем? — спросила я ровно, снова ощущая, что могу говорить, говорить то, что хочется мне, что интересует именно меня.
— Чем дороже жертве была рука, пролившая кровь, тем быстрее пройдёт замещение. Менее болезненно, так сказать. Ты красивая девочка, даже жаль.
— Жаль? — спросила я, глядя с недоумением на оружие в собственной руке. Почему оно вибрирует? Почему у меня такое ощущение, что я уже успела напитать его кровью?