Пустышка
Шрифт:
Старик Уильямс посмотрел на меня и сказал:
– Вы, по крайней мере, рассудительны.
– А я нет!
– воскликнул Клод.
Тогда я рассказала им про свою двоюродную бабушку Харриет.
– Это неизбежно, - произнес Уильямс.
– Почему ты не можешь быть таким же рассудительным, как она, сынок?
Клод сидел с воистину каменным лицом.
– Я тебе не нравлюсь?
– спросила я.
Тогда он посмотрел на меня. На самом деле посмотрел. Говорю вам, мне стало жарко под этим взглядом. Я знаю, что привлекательна. В конце концов, я решила, что покраснела.
– Ты мне нравишься, - ответил он.
– Я лишь возражаю против того, чтобы вся моя жизнь была расписана, словно шахматная партия.
Тупик. Мы просидели молча минуты две. Затем Уильямс повернулся ко мне и сказал:
– Что ж, мисс Карлайсл, полагаю, вам любопытно, что здесь происходит?
– Я не идиотка, - ответила я.
– Это одна из резерваций для Пустышек.
– Правильно, - произнес он.
– Только это нечто большее. Ваше образование включает в себя знание о том, как в результате радиационных мутаций возникли ваши таланты. Включает ли оно также сведения о том, что происходит с плюсовыми отклонениями от нормы?
Конечно, это каждый школьник знает. Так я ему и сказала. Разумеется, я знала, что эволюционное развитие ведет к усреднению. Что у гениальных родителей, как правило, менее яркие, чем они, дети. Это всего лишь общие сведения.
Тут старик подкинул мне задачку.
– Таланты исчезают, моя дорогая, - произнес он.
Я просто сидела и некоторое время размышляла об этом. Действительно, в последнее время стало трудно найти портера, даже из этих сутенеров.
– В каждом поколении все больше детей без талантов или таких, чьи таланты значительно притуплены, - сказал Уильямс.
– Мы никогда не достигнем точки их совершенного отсутствия. Но те немногие, что останутся, будут нужны для специальных общественных работ.
– Вы имеете в виду, что если у меня будут дети, то они, скорее всего, окажутся Пустышками?
– спросила я.
– Посмотрите на свою собственную семью. Ваша двоюродная бабушка была ясновидящей. А еще кто-нибудь в вашей семье?
– Нет, но...
– Талант ясновидения является плюсовым отклонением. Их осталось менее тысячи. В моей категории - девять. Я полагаю, вы называете нас "Большими Все".
– Но мы должны что-то делать!
– воскликнула я.
– Иначе миру придет конец!
– Кое-что мы ДЕЛАЕМ, - сказал он.
– Вот здесь и в восьми других резервациях, разбросанных по всему миру. Мы восстанавливаем технические и практические навыки, на которых держалась старая цивилизация доталантной эпохи. Запасаемся инструментами, которые сделают возможным возрождение цивилизации.
– Он предостерегающе поднял руку.
– Но мы должны действовать тайно. Мир еще к этому не готов. Если бы это стало известно, то началась бы ужаснейшая паника.
– Но ведь вы ясновидящий. Что происходит?
– спросила я.
– К несчастью, никто из нас не в состоянии этого предсказать, - ответил он.
– Либо это неустойчивая линия, либо там какая-то неопределенность, которую мы не можем преодолеть.
– Он покачал головой, и его бородка колыхнулась.
– В ближнем будущем есть туманная зона, за которую мы не можем заглянуть. Никто из нас.
Это меня испугало. Ясновидцы могут вызывать у вас озноб, но это прекрасно, что кто-то может заглянуть вперед. А это было так, словно не стало куска будущего. Я начала понемногу плакать.
– И наши дети будут Пустышками, - прохныкала я.
– Это не обязательно, - сказал Уильямс.
– Некоторые из них - может быть. Но мы побеспокоились сравнить генетические линии - вашу и Клода. У вас большие шансы иметь ребенка, который будет ясновидящим или телепатом, или тем и другим сразу. Вероятность больше семидесяти процентов.
– В его голосе появились умоляющие нотки.
– Мир нуждается в таком шансе.
Клод подошел и положил руку мне на плечо. От этого у меня по спине прошел восхитительный трепет. Внезапно я уловила краешек его мыслей - мы целуемся. Я не настоящий теле, но, как говорила, иногда улавливаю проблески.
– Хорошо. Я думаю, нет смысла противиться неизбежному, - сказал Клод. Мы поженимся.
Больше никаких споров. Мы все перебрались в другую комнату. Там был священник, и все было для нас приготовлено, даже кольца. Священник был ясновидцем. Он сказал, что оставил за плечами больше сотни миль, чтобы совершить церемонию.
...Позже я позволила Клоду меня разок поцеловать. Мне было не по себе от мысли, что я замужем. Миссис Клод Уильямс. Но думаю, все это было неизбежным.
Старик взял меня за руку и сказал, что необходима маленькая предосторожность. Время от времени я буду покидать парк, и есть вероятность, что какой-нибудь бессовестный теле проникнет ко мне в мозг.
Меня поместили в анестезатор, а когда я вышла оттуда, в моем черепе была серебряная сетка. Кожа слегка зудела, но мне сказали, что это пройдет. Я слышала о таких штуках. Их называют одеяльцами.
Менсор Уильямс сказал:
– А теперь отправляйся домой и забери свои вещи. Родителям не нужно говорить ничего, кроме того, что ты работаешь на правительство. И возвращайся побыстрее.
– Достаньте мне портера, - потребовала я.
– Парк огражден от телетранспортаторов, - ответил он.
– Я отправлю тебя в "жучке".
Так он и сделал.
Дома я была через десять минут.
Я поднялась по лестнице в дом. Было около девяти. Мой отец поджидал меня в дверях.
– Самое подходящее время для восемнадцатилетней девушки возвращаться домой, - закричал он и нанес телепатический удар по моему сознанию, чтобы узнать, что я задумала. Ох уж эти теле и их этика! Что ж, он с разбегу уткнулся прямо в одеяльце, и это его сразу осадило. Он притих.
– Теперь я буду работать на правительство, - сказала я.
– Я просто зашла за вещами.