Пустышка
Шрифт:
Другой взял меня за руку и сказал:
– Ты тоже должна пойти с нами, сестренка.
Я вырвалась и воскликнула:
– Я тебе не сестра!
– Оставьте ее, ребята, - сказал этот Клод.
– Я ей ничего не рассказывал. Она всего лишь пыталась меня подцепить.
– Сожалею, - ответил коп.
– Она тоже пойдет.
Вот тут мне стало страшновато.
– Послушайте, - сказала я.
– Я не знаю, что все это значит.
Мужчина показал мне дуло замораживателя в своем кармане.
– Кончай трепыхаться и иди спокойно, сестренка, иначе мне придется
Но кому же охота заморозиться? Я пошла спокойно, молясь, чтобы по дороге встретились отец или какой-нибудь знакомый, чтобы можно было объяснить, что к чему. Но мне не повезло.
На улице у полиции был обычный старый реактивный "жучок". Вокруг машины собралась толпа, пялясь на нее. Портер в толпе забавлялся, раскачивая зад "жучка" вверх и вниз. Он стоял сзади, засунув руки в карманы и ухмыляясь.
Коп, который вел разговоры, лишь посмотрел на этого портера, и ухмылка у парня исчезла, а сам он поспешил прочь. Я тогда поняла, что коп был теле, хотя он и не касался моего сознания. Некоторые из этих теле ужасно щепетильны насчет своего морального кодекса.
Езда в этом старом реактивном "жучке" была забавной. Я никогда раньше такого не видела. Один из копов забрался на заднее сиденье с Клодом и со мной. Другой управлял. Это было очень странное ощущение, лететь над заливом. Обычно, как только мне хотелось отправиться куда-нибудь, я лишь вежливо спрашивала, нет ли поблизости портера, а потом думала о том месте, куда бы я хотела попасть. Портер отправлял меня туда в тот же миг.
Конечно, время от времени я попадала в апартаменты какого-нибудь пожилого господина. Некоторые портеры промышляют сутенерством. Но пиро не надо бояться престарелых донжуанов. Ни один пожилой господин не станет заниматься ерундой, когда у него горит одежда.
Ну, в конце концов, "жучок" сел на садовую дорожку захолустной больницы, и копы провели нас через главное здание в маленький офис. Пешком, прикидываете! В офисе было темновато - не хватало светильников - и моим глазам потребовалась минута, чтобы приспособиться после ярких ламп в холле. Когда они привыкли, я увидела старого чудика за столом и в изумлении уставилась на него. Это был Менсор Уильямс. Да, "Большое Все". Все, что мог сделать любой, он мог сделать лучше.
Кто-то включил реостат, и лампы начали гореть в полный накал.
– Добрый вечер, мисс Карлайсл, - сказал он, и его маленькая бородка подпрыгнула.
Прежде чем я смогла съязвить насчет этики чтения мыслей, он добавил:
– Я не вмешиваюсь в ваши мыслительные процессы. Я слегка заглянул вперед - в тот момент, когда я уже буду знать ваше имя.
Еще и ясновидец!
– Не было никакой нужды привозить ее сюда, - сказал он копам.
– Но вы неизбежно должны были это сделать.
– Потом он отколол забавнейшую штучку. Он повернулся к Клоду и указал кивком на меня.
– Как она тебе, Клод? спросил он. Словно я была чем-то предназначенным на продажу или что-то в этом роде!
– Это она, папа?
– спросил Клод.
Папа! Это меня пришибло. У "Большого Все" - ребенок, и этот ребенок Пустышка!
– Это она, - ответил Уильямс.
Клод слегка расправил плечи и сказал:
– Ну, тогда я пас! Я не буду этого делать!
– Будешь, - произнес Уильямс.
Весь разговор велся через мою голову, и я решила, что с меня хватит.
– Минутку, джентльмены, а не то я сожгу это место! В буквальном смысле!
– крикнула я.
– Она может это сделать, - заметил Клод, ухмыляясь отцу.
– Но не сделает, - сказал Уильямс.
– Ах, не сделаю?
– вспылила я.
– Попытайтесь меня остановить!
– В этом нет нужды, - сказал Уильямс.
– Я видел, что произойдет.
Вот так просто? У меня от этих ясновидцев мороз по коже. Мне иногда становится интересно, а не боятся ли они сами себя? Жизнь для них похожа на проторенную тропу. Это не по мне. Я спросила:
– А что случится, если я сделаю что-нибудь не то, что вы видели?
Уильямс подался вперед, и в глазах его появился интерес.
– Такого никогда не случалось, - сказал он.
– Если бы такое хоть раз произошло, это был бы настоящий прецедент.
Я не уверена, но, глядя на него, подумала, что ему действительно было бы интересно увидеть что-нибудь, не совпадающее с прогнозом. Я было задумалась, а не вызвать ли мне маленький огонек в бумагах на его столе. Но эта идея почему-то мне не понравилась. И не потому, что что-то постороннее в моем сознании приказывало этого не делать. Я ничего не могла понять. Я просто НЕ ХОТЕЛА этого делать. Я спросила:
– Что означает весь этот разговор?
Старик откинулся назад и, клянусь, он казался слегка разочарованным. Он сказал:
– Всего лишь то, что вы с Клодом поженитесь.
Я открыла рот, но ничего не смогла произнести. Наконец я сумела, заикаясь, выдавить:
– Вы имеете в виду, что заглянули в будущее и видели нас ЖЕНАТЫМИ? И сколько у нас будет детей, и все такое прочее?
– Ну, не все, - ответил он.
– В будущем не все для нас отчетливо. Лишь события, связанные некоторой основной линией. И в большинстве случаев мы не можем заглядывать слишком далеко. Прошлое доступнее. Оно зафиксировано неподвижно.
– А что, если мы не хотим?
– спросил Клод.
– Да, - сказала я.
– Как насчет этого?
Но должна признать, что это мне понравилось. Как я сказала, Клод был похож на Сидни Харша, только моложе. В нем было что-то - можете назвать это животным магнетизмом, если хотите.
Старик лишь улыбался.
– Мисс Карлайсл, - произнес он.
– Вы искренне возражаете...
– Раз уж я собираюсь войти в вашу семью, можете называть меня просто Джейн, - парировала я.
Я начала проникаться фатализмом общего положения вещей. Моя двоюродная бабушка Харриет была ясновидящей, и я уже имела дело с этим. Мне припомнился тот случай, когда она сказала мне, что мой котенок умрет. Я спрятала его в старом баке, а ночью пошел дождь и заполнил его водой доверху. Естественно, котенок утонул. Я ей так и не простила того, что она не сказала мне, какой смертью умрет котенок.