Путь Абая. Том 2
Шрифт:
— Теперь они иначе заговорят!
— Пойдут в открытую!
— Муллы из себя выходят!
— Сармолла, видно, угодил им в пах!
— Тут нынче не заскучаешь!
— Позабавят народ!
— Держись поближе! Не отставай… Ехидно посмеиваясь, аксакал заметил соседу:
— На людях они спорить не любят: наедине они сцепятся!
— Если это те самые Самурат-муэдзин и слепой кари, которых я знаю, Сармолла уложит их наповал!
— Обязательно. Он уж у них кусок в зубах ухватил.
— Раз ухватил — вырвет!
— Как тут не лопнуть от ярости!
А тем временем хальфе Шарифжан, слепой кари и муэдзин
— Хотите сбить с пути нашу темную паству, Сармолла?
— Вы хотите украсть у погибших в муках мусульман святые моления?
— Толкаете невежественный народ, пребывающий в заблуждениях, на путь злодеяний?
Сармолла не слушал своих обвинителей, он заранее знал, что они скажут. Неопределенная улыбка скользила по его лицу, шевелила рыжие усы. Перехватив колючий взгляд низкорослого хазрета, он предупредительно склонился к его уху и сказал:
— Всякий, кто разделяет страдания народа, скажет то же самое, что сказал я. Да будет вам известно, хазрет, что это не только мое мнение. Так думает и уважаемый всеми казахами города и степи акын Абай.
Чтобы глуховатый хазрет расслышал его наверняка, Сармолла еще раз с расстановкой повторил свои слова. И тогда один из аткаминеров вскричал со злобой:
— Эй, молдеке! Что ты все твердишь. «Абай! Абай!» А кто он такой, твой Абай?
Сармолла обернулся на грубый окрик и увидел коренастого и бородатого одноглазого степняка с крупным носом. Этот человек в белой мерлушковой шапке держался крайне независимо, его окружали известные городские купцы и баи. Сармолла различил в толпе войлочника Сейсеке, мясника Хасена, бакалейщика Жакыпа, торговца конским волосом Сарсена. Все это были знакомые Сармолле почетные прихожане, владельцы добротных деревянных домов под железными крышами. Заметив их, хазрет посмотрел на Сармоллу загадочно и, шевеля густой своей бородой, забормотал тонкими, сухими губами бесконечную молитву.
Сармолла выпрямился:
— Мирза, это вы спросили про Абая? Похоже, что вы сомневаетесь, знаю ли я его? Да будет вам известно, я прочитал все мудрые наставления, написанные им для пользы казахского народа. Я прекрасно знаю его и почитаю как благороднейшего человека нашего времени.
Одноглазый бесцеремонно перебил Сармоллу:
— Видно, этот мулла один из тех несчастных, кто обманут Абаем. Настоящую правду об Абае знаю только я. Послушайте-ка ее! Абай совратил с пути истинного наш степной народ, смущает и отцов веры нашей. Этот бунтовщик молится на русских. А мы приехали в город и пришли в мечеть молиться всевышнему. Мы доверяем имаму, ведущему нас по пути ислама. Наш байтола — священное место для молитвы. И пусть не оскверняют его упоминанием имени Абая, выкреста, продавшегося русским. Ты, Сармолла, лезешь в наставники, а сам сбиваешь народ с правильной дороги. Очисти-ка от скверны свои уста!
Баи, окружавшие одноглазого, а с ними все кари и муллы злорадно посмеивались. Раздавались одобрительное голоса:
— Правильно, Уразеке!
— Верно, верно сказал аксакал!
— Заблуждается мулла!
— Пусть он послушает, что говорит простой, неученый человек!
Сармолла только теперь смекнул, кто
Так вот кто чернил Абая! Вот он, этот дикий невежда и грубиян! Сармолла вспылил. А в гневе он был неистов, ни с чем не считался, никакие угрозы его не страшили. В такие минуты он умел взять противника за горло мертвой хваткой.
— Э, мирза! Вы и есть тот самый Уразбай, который темными делами добывает себе почести и скот. Я все знаю. Не вас ли имел в виду хазрет Абу-ль-Аль-Маарри, [85] когда писал:
…Фаинналь уопда татбагуха захобон Уагурбанен фаман гуррен уагуржон…—что означает: «Вслед за львом идут хромые да кривые шакалы и черные вороны, подбирая падаль себе в добычу». Какая польза народу от подобных вам, Уразбай? Хулите лучших людей нашей степи и тем рассчитываете возвеличиться, прославиться?.. Постыдная слава! — воскликнул Сармолла, раскрасневшись от возбуждения.
85
А б у-л ь-А л ь-М а а р р и — классик арабской литературы X–XI вв.
Баи, окружавшие Уразбая, загудели, точно шмели:
— Молдеке, оскорбляете верующих!
— Что с вами, мулла?
— Так ли пристало вести себя наставнику? Перед вами гость!
Но тут вмешались сторонники Сармоллы, стоявшие за его спиной.
— Сармолла прав!
— Нечего на него нападать!
— Гость первый задел муллу!
— Не чините насилия!
— Сармолла заботится о народе!
— Он прав! Прав!
Так кричали люди, стоявшие возле минбера. Им громко вторили голоса из задних рядов.
Встревоженный хазрет замахал обеими ладонями, как бы отгоняя от себя дьявола, и круто повернулся к выходу. Толпа зашевелилась, освобождая ему путь. Старик двигался в окружении муэдзина, слепого кари, Шарифжана и безбородого смуглолицего хальфе Самурата. Сморщенным пальцем он поманил за собой Сармоллу. Духовные лица отошли в сторону от толпы. Пять белых чалм замкнули в круге зеленую. Хазрет холодно промолвил:
— Эфенди [86] Сармолла! Я внимательно выслушал вас и, выслушав, постиг, кто вы такой и чего добиваетесь. Вы вступили на путь нечестивых! Пока еще не поздно, остановитесь. Ваши злодеяния погубят вас, как погубили дьявола!
86
Эфенди — господин.
Хазрет ударил о землю посохом, глядя в упор на Сармоллу выцветшими, без ресниц глазами. Лицо Сармоллы стремительно заливалось румянцем.
— Хазрет! — воскликнул он. — Вы несправедливы! Вы говорите с чужого голоса. Это все вам внушили хальфе, муэдзин и кари. А разве это служители веры? Это воры! Вы окружены злодеями!
— Ты сам злодей и подлец! — закричали разом Шарифжан-хальфе и кари.
— Преступник! — заорал Самурат, сжимая кулаки. Глаза его налились кровью.
Но Сармолла не отступил.