Путь Аллогена
Шрифт:
– А ты знаешь, кто ты такой? – парировал дед.
– Дед, тебе голова не болит?
– Главное, чтобы тебе не болела, – старик загадочно улыбнулся и дотронулся пальцем до лба Макса.
Первым ощущением Максима было головокружение, как в двенадцать лет, когда он впервые попробовал спиртное, принесенное старшими ребятами в спальню интерната. Потом перед глазами пронеслись миллионы картинок из его жизни.
Он впервые увидел лицо своей матери. То, что это была она, он понял сразу и в этом не сомневался. Прокуренный палец отца Никодима, запихивающего
Дальше пошло нечто несуразное. Он увидел странных созданий, непонятные строения, ужасные пейзажи незнакомых, для человеческого глаза, миров и россыпь галактик в космосе.
Когда эта плеяда картинок пронеслась перед глазами, и он начал возвращаться к действительности, то глубоко вдохнул, как будто вынырнул с большой глубины. В мозгах у Макса просветлело, и он увидел, что странный старик все также стоит возле него и задумчиво за ним наблюдает.
– Что это было? – спросил Максим.
– Я подключил тебя к Плероме.
Только Максим переварил услышанное и открыл рот для следующего вопроса, как в туалет зашел один из акремонцев из числа охраны теплицы. Он злобно зашипел на них.
– Герадамасы, немедленно идите работать. Вы нарушили правила, – и навел конечность с нейростимулятором на старика.
Тот улыбнулся, и вдруг произошло что-то невероятное – акремонца начало трясти и вырвало на пол туалета. Рвотные массы зеленого цвета с отвратительным запахом протухших яиц сразу растворились под действием обеззараживающего излучения пола.
– Все-таки отличные у архонтов есть вещи, – моментально пронеслось у Макса в мыслях. А акремонец просто стоял и таращился в стену своими пустыми глазами, беспрерывно раскрывая клюв.
– Вот паскудство. Пойдем быстрее отсюда, – сказал старик.
– А, с этим что? – спросил Максим.
– Очнется через минуту и ничего не вспомнит. У акремонцев коллективный разум и откладываться определенные события у них в памяти не могут. Приходи завтра сюда же в это время. Я тебе все объясню. Старик вытолкнул ошалевшего Макса из туалета и пошел в сторону людей из своего барака.
II
Вечером, после ужина, он лежал на своей полке. Самые различные мысли роились у него голове, и он никак не мог сосредоточиться на решении главного вопроса – кто этот странный человек, который одним прикосновением открыл для него поток информации, от соприкосновения с которым у него до сих пор сильно болела голова.
Когда в бараке потух свет, к нему на полку легла обнаженная Йоко, одна из двух японок, которые были у них в лагере. В отличие от большинства представительниц ее расы, у Йоко была грудь и оттого ее фигура в обтянутом комбинезоне выглядела очень привлекательно. Максим вспомнил, что еще утром обещал ей вечером приласкать ее.
Появилась она у них в бараке недавно вместо Эммы, которую по причине беременности перевели в отдельный барак. Йоко одинаково плохо разговаривала как на китайском, как русском языке, так и на английском, но все понимала. С ее слов, с трудом, но разобрались, что ее захватили в Москве, когда она была там, в туристическом турне, оплаченным ее отцом в качестве подарка в честь восемнадцатилетия. Из всей туристической группы в живых осталась только она, потому что остальные ее соотечественники были стриками.
Симпатию к Максу она начала испытывать после того, как в первую ночь ее появления к ней начал приставать Ланс – ирландец по происхождению восемнадцати лет от роду. Он давно уже надоедал Максу своим наглым поведением по отношению к женщинам их барака. Он требовал вступления с ним в половую связь от самых красивых девушек независимо от их желания. Макс старался не обращать на него внимания, но в данном случае Йоко жила с Максом в одном отсеке. Не обращая внимания ни на кого, Ланс пришел к ним в отсек, хотя свет в бараке еще не потух, и стал в наглую снимать с Йоко ее спальный комбинезон. Та тихонечко скулила и что-то лопотала по-японски. Максим не выдержал и сказал ему на английском:
– Ланс, оставь ее в покое и иди туда, где тебя ждут.
– Что, русский ублюдок, глаз на нее положил? Будешь только после меня, а если будешь дергаться, я тебе руку сломаю, – ощерился в ответ Ланс.
– Ты же знаешь, что акремонец сейчас наблюдает за нами и в случае драки нам обоим достанется.
– Делать детей они не запрещают. Поэтому заткнись и спи.
– Ланс, уйди,– настаивал Макс.
Остальные мужчины их барака молчали и как будто ничего не слышали, хотя почти все они, за исключением китайца Мао, были европейцы и прекрасно понимали, о чем они между собой говорят. Женщины испуганно молчали, потому что не хотели попасть в такую же ситуацию, как и Йоко.
Ланс оттолкнул от себя уже обнаженную Йоко и с рычанием кинулся на Макса.
– Вот придурок – успел подумать Максим и нанес ему удар пяткой в солнечное сплетение.
Ланс с громким звуком выпустил из себя каловые массы и с выпученными глазами упал на пол. В это время в отсек зашел акремонец и молча, направил браслет на Макса. Тот в судорогах повалился на пол рядышком возле Ланса. Акремонец что-то прошипел, но без переводчика и ушел в комнату контроля.
Первым в себя пришел Ланс и, только злобно сверкнув глазами, ушел в свой отсек, откуда через полчаса начались доноситься вздохи его любимицы – Гульнары из Таджикистана.
После этого случая Йоко смотрела на него преданными глазами и постоянно намекала ему, что теперь она его должна отблагодарить.
– Йоко, я себя сегодня плохо чувствую. Давай в следующий раз, – сказал он ей в ответ на ее неумелые ласки.
Та всхлипнула, но не ушла на свою полку, а плотнее к нему прижалась и осталась лежать. Перспектива так лежать вдвоем на одной полке Макса не радовала, так как для двоих она рассчитана не была, но он сжалился над ней и не стал прогонять.