Путь Базилио
Шрифт:
На глаза надвинулась тень, копыта першеронов зазвучали громче. Раввин проморгался и увидел, что коляска заехала в какую-то тёмную арку. Тут кони почему-то остановились в положении «ни тпру ни ну».
Карабас не успел встревожиться, как почувствовал чужое сознание, направленное на него. Оно находилось где-то рядом, совсем близко, вот только раввин не мог понять, где именно. Он попытался его прощупать — и убедился, что невидимое существо, во-первых, инсект, и, во-вторых, владеет ментальным контролем.
— Крри-кри, — потёк тоненький ручеёк чужой мысли. — Шолом алейхем, вус маxсте? Иными словами — йом тов, ма нишма? А впрочем, к чему эти нелепые лингвистические упражнения? Мы оба знаем, что будем общаться на том языке, который, к сожалению, является в эту эпоху общепринятым. Доказывать же своё еврейство поверхностным знакомством со старыми словами по меньшей мере не по-еврейски: уж мы-то с вами знаем настоящую цену слов, не оплаченных делом…
Раввин тем временем послал сильнейший ментальный импульс во все стороны сразу. Отклика не было.
— Но я заговорился, а вы молчите. Ах да, понятно. Вы не могли бы вслух? — проявились в уме чужие слова. — Видите ли, я менталист, но не телепат — о чём я, впрочем, нимало не сожалею. Мысли большинства существ чрезвычайно низки и вульгарны — как вам наверняка доподлинно известно. Но я не хотел бы убеждаться в этой банальной истине снова и снова, каждый день. О, для моей натуры, и без того склонной к пессимизму, это было бы невыносимо… А вот слух у меня весьма тонкий, что иногда бывает удобно.
— Может быть, покажитесь? — предложил раввин, лихорадочно соображая, кто бы это мог быть.
— Я подумаю над вашим предложением, но, откровенно говоря, не намерен с этим спешить, — прорезалась в уме Карабаса очередная заковыристая фраза. — Нет-нет, вам лично я доверяю — разумеется, в разумных пределах. Но, к сожалению, за вами выпустили следить бэтменов. Я знаю это точно., от своих… друзей, — здесь в ровную нить мысли впрялся крохотный узелок. — Собственно, я вас нашёл именно благодаря этому. К счастью, бэтмены низкоинтеллектуальны и делают только то, что им приказано. Моего Апельсинчика они, например, не замечают. Может быть, даже принимают за своего. Впрочем, я надеюсь, — и более того, рассчитываю — что у нас ещё будет возможность обсудить эти проблемы и способы их решения. Но позвольте же представиться. Григор Замза, к вашим услугам. Возможно, вам уже называли моё имя — в определённое время, в определённом месте, в определённом контексте, если вы понимаете, о чём я…
— Было дело, — признал раввин. — Насколько я понимаю, вы…
— О, вот об этом вслух не стоит, — на этот раз Карабас уловил эмоцию существа: лёгкое беспокойство. — Не будете же вы здесь и сейчас кричать на всю улицу, что встретили своего агента? Кстати, я имею моральное право называть себя именно вашим агентом. Агент — тот, кто оказывает услуги, а я уже успел оказать вам несколько услуг. В частности, помещение, которое вы намерены осмотреть — моя собственность. Не скрою, у меня были другие интересные предложения. Однако вы — совершенно другое дело… О нет-нет, не стоит благодарности, это в каком-то смысле мой долг. К тому же у меня есть и свой маленький интерес. Видите ли, там поблизости хранится кое-какая собственность, мне принадлежащая. Я намерен её продать. Опять же не скрою, сначала я хотел предложить её Тора-Боре. Но, ознакомившись с ситуацией, я пришёл к выводу, что это невозможно по множеству причин. Главным образом — из-за размеров и времени доставки. Тащить автоклавы через половину континента само по себе проблемно, хемули за это не возьмутся — или же затребуют столько, что операция лишится смысла, во всяком случае для меня. К тому же то, что находится в этих кастрюлях, является, в некотором роде скоропортящимся. Но сейчас у меня появились другие покупатели, поближе. К сожалению, они несколько недоверчивы…
— Я-то тут при чём? — не выдержал Карабас. Слова невидимого собеседника стучали по его сознанию, как очень мелкие дождевые капли, усыпляя и раздражая одновременно.
— Одну минуточку, буквально одну минуточку. Упомянутое имущество — это два автоклава с существами. Кролик и цыпль, если быть совершенно точным — а я люблю точность. И это не прошивка эмбрионов, а изготовление адово…
— Что? — раввин слегка поперхнулся.
— Изготовление адово, — недовольно вильнула чужая мысль. — Ах да, меня можно было неправильно понять. Мои ментальные навыки иногда меня подводят — я слишком редко ими пользуюсь, сказывается отсутствие постоянной тренировки. Я имел в виду — ad ovo. То бишь — с самого начала, c яйца [118] , если так можно сказать о кролике [119] .
118
Я имел в виду - ad ovo. То бишь - с самого начала, c яйца...– Наш герой, похоже, имел в виду латинское выражение ab ovo - «от яйца», каковое, в свою очередь, входит составной частью сразу в два латинские фразеологические оборота, рождённых Горацием, в одном из которых яйцо рассматривается в кулинарном аспекте, а в другом - в мифологическом.
При этом сверчок банально путается в предлогах: ad ovo означает «по направлению к яйцу» или «вблизи яйца».
119
... если так можно сказать о кролике.– Вероятнее всего, сверчок вспомнил о том обстоятельстве, что яйценоские кролики, весьма распространённые в двухсотых годах, к началу трёхсотых практически полностью вымерли от птичьего гриппа. Так что кролик из яйца происходить не может - ну или, во всяком случае, это очень маловероятно.
— Ab ovo, — машинально поправил раввин.
— Молодой человек, я знал наизусть всего Горация, когда вас не было даже в проекте! — неоижиданно взвился собеседник. — Язык квиритов мне преподавал сам Дворецкий! [120] Вы хотя бы имеете представление, кто такой Дворецкий?! А я был его лучшим учеником!
— Хорошо-хорошо, я не спорю, — проворчал Карабас, не желая вступать в филологоическую дискуссию.
— И впредь не советую!
Раввин почёл за лучшее дать собеседнику остыть — и поэтому промолчал.
120
Язык квиритов мне преподавал сам Дворецкий!– Иосиф Хананович Дворецкий (1894-1979) - выдающийся советский филолог-классик, переводчик и редактор. Один из составителей «Латинско-русского словаря», одного из наиболее полных в XX веке. По некоторым данным, был хорошим знакомым профессора Преображенского.
— Итак, о цыпле и кролике, — вновь закапало на мозги. — Сами по себе эти существа мне не нужны, Но мне совершенно необходимо, чтобы они вышли из автоклавов живыми и здоровыми. Тогда мои покупатели станут более сговорчивы… Ещё одну минуту, уважаемый Карабас, и мы дойдём до сути. Так вот, до недавнего времени в моём распоряжении было толковое существо, которое присматривало за этим хозяйством. К сожалению, мы расстались, и не по моей инициативе. Очень, очень не вовремя. Я так за неё беспокоюсь, — эта мысль была окрашена двумя противоположными чувствами: страхом и злорадством. — К счастью, обо мне она знает немного. Зато я имею здесь неофициальный статус жены Цезаря — которая, как известно, suspicione caret, то бишь выше подозрений [121] . Так что если она попадётся… — тут неведомое существо остановило какую-то мысль усилием воли, после чего собралось и продолжило:
121
...suspicione caret, то бишь выше подозрений...– Сомнительная латынь и совершенно неверно понимаемый смысл.
Григор Замза, видимо, полагает, что он, в силу своего статуса (интересно, какого?) не должен быть ни в чём подозреваем. История жены Цезаря предполагает мораль прямо противоположного свойства.
А именно. В доме супруги Цезаря, Помпеи, проводились священные обряды, посвящённые Дочке-Матери, именуемой у римлян Доброй Богиней. На эти обряды не допускались самцы, однако некий Публий Клодий, известный своими похождениями, проник в этот дом. Он был пойман, разоблачён и судим за святотатство. Пошли разговорчики о том, что он имел связь с женой Цезаря. Тот, узнав об этом, с женой развёлся. Будучи вызван на суд в качестве свидетеля, он заявил, что ничего не знает об этом деле. Обвинитель спросил, почему же он тогда развёлся с женой - на что Цезарь ответил, что его супруга должна быть чиста не только от реальной вины, но и не давать никаких поводов для подозрений.
Интересно, что примерно так же рассудил Рама после десяти тысяч лет брака с Ситой, отбитой им у ракшаса Раваны - поскольку узнал, что в народе его считают дураком, верящим, что женщина, проведшая годы в плену у другого мужчины, чиста и непорочна. Чтобы укрепить свою репутацию, Рама выгнал свою благоверную голой на мороз, то есть, простите, в лес - что характерно, беременную. Впрочем, специалисты по семейной психологии утверждают, что после десяти тысяч лет брака большинство мужчин периодически испытывает желание пожить отдельно от своей дражайшей половины под любым предлогом.
— Но будем надеяться на лучшее. Так или иначе, мне нужно, чтобы за автоклавами присмотрели. Нет-нет, ничего такого особенного — просто читать системные сообщения, регулировать температуру и добавлять биоматериал. Взамен я гарантирую вам отсутствие неприятностей — как на суше, так и с другой стороны. Если вы понимаете, о чём я…
— Всё это замечательно, но сначала я хочу посмотреть помещение, — сказал Карабас, подумав.
— Разумно и основательно. Но я уверен, вам понравится. Связь через Апельсинчика. Я имею в виду бэтмена. Он будет время от времени вас навещать. Если понадобится личный разговор — назначьте время и приезжайте сюда. Если не помните дорогу — Апельсинчик покажет. Засим позвольте откланяться. Всего наилучшего.
— Пока-пока, — пробормотал раввин, уже чувствуя, что ментальный контакт оборвался.
Выехать обратно на улицу оказалось не так-то легко. Впереди оказался крохотный дворик-колодец, в котором было не развернуться. Пришлось ехать задом, стараясь не задеть лакированными боками коляски стены. Потом в карабасов возок чуть не врезалась тележка с сахарной репой, влекомая каким-то потёртым гозманом. Тот разорался, пришлось тратить время на вразумление. Наконец, коляска снова поехала в нужном направлении. На этот раз раввин закрывать глаза не стал, ожидая ещё какого-нибудь сюрприза.