Путь бумеранга
Шрифт:
4
Стоял солнечный летний день, и по небу ползли большие ленивые облака. Их форме было далеко не только до грациозности пумы, но и до классических белогривых лошадок, и, говоря откровенно, тянули они только на перекормленных баранов.
«Мерседес», при очень неплохих своих характеристиках, всё же значительно уступал в скорости мысленной стреле между зажигалкой и заправкой. По дороге Верон думал, каким стал бы мир при неожиданной возможности перемещения со скоростью мысли, и развлекался картинами хаоса. Пока же конструкция окружающей реальности поддерживалась другими правилами, и, добравшись до цели, он вставил шланг бензоколонки в серебристый бок своего коня – полный бак и путешествие в никуда совсем не противоречили друг другу.
Верон попытался мысленно
Он сразу вспомнил этот завёрнутый фильм Дэвида Линча и кадры, служившие прологом и финалом безумного сюжета. Там на зрителя с экрана накатывалось шоссе в никуда, и, судя по новому знаку, что-то подобное готовилось появиться и на экране его лобового стекла.
Через несколько минут «мерс» вырулил с заправки вслед за «жигулёнком», разметка дороги ложилась под колёса, совсем как у Линча, и Верон с удовлетворением отметил, что его утренний занавес поднялся окончательно. Осталось поудобнее устроиться в кресле с режиссёрским рулём в руках – впрочем, весьма и весьма условным. Что же касалось продюсеров, то эти мёртвые президенты дружно заполняли его карман строем зелёных портретов, и хотя «жигуль» был окрашен тем же цветом, на нём, в сравнении с упитанной физиономией Франклина, он смотрелся гораздо более уныло. Спонтанный тандем выехал за город, и трава полей по обе стороны дороги окончательно зазеленила мысли Верона.
Головная машина никак не относилась к скоростным моделям, но так как направление путешествия полностью исключало потребность в спешке, Верон лениво плёлся под хриплый голос Криса Ри. Эти звуки проделали извилистый путь от голосовых связок певца до ушей Верона и наполняли салон вибрациями дорожного настроения. Верон часто слушал его в дороге. Слушал и год назад, когда над головой висело такое же палящее солнце и его руки сжимали тот же руль со знаком «мерседеса» в центре. Правда, тогда он ехал не один – рядом сидел его друг, стёкла автомобиля были опущены, и их ноздри жадно ловили едва ощутимый, но уже победно нарастающий запах из-за горизонта. Запах ещё невидимого моря…
5
Тогда они ехали к болгарскому побережью Чёрного моря, и выбор направления определялся важным обстоятельством – маршрут пролегал через Румынию, через территорию, которую всегда считали одной из самых мистических областей Европы. Это была Трансильвания, вотчина легендарного графа, к которому друг Верона питал симпатию. Возможно, они бы даже подружились, если бы не разделяющие их столетия. Друг Верона не вёл жизнь вампира, но у них и без того нашлись бы общие темы – так, по крайней мере, считал Саша Кузнец, а его мнение имело достаточный вес в самых разных кругах. Проверить это представлялось крайне затруднительным, но, зная Кузнеца, не выглядело невозможным – да и Влад Цепеш, судя по всему, был одинок, и общество Кузнеца вполне могло разнообразить его суровую жизнь.
Прочитав книгу Брэма Стокера, а впоследствии увидев на экране демоническое вдохновение Гари Олдмана, Кузнец твёрдо решил посетить Трансильванию и замок Дракулы под городком Браном. Саша был личностью многогранной и в данном случае выразился просто: «Вибрации зовут…» Верона, наверное, тоже влекли вибрации приключения и неожиданностей, которые щедро проливались в присутствии Саши, а фон трансильванской мистики обещал послужить отличным катализатором.
Идея вызревала до благоприятного положения светил, и наконец всё устроилось наилучшим образом. Друзья срубили сочную денежную сумму, у них имелось достойное средство передвижения, жаркие летние дни звали к морю,
– Ну, тогда и пули нужны серебряные.
– Конечно, на фига там обычные? Я заказал, мне отлили.
Через Трансильванию вели две дороги: верхняя и нижняя. Нижняя лежала ближе к цивилизации, верхняя – к замку Дракулы, и в Болгарию решили отправиться по нижней, оставив верхнюю на обратный путь. Кузнец предложил ехать ночью – он собирался насытиться впечатлениями по максимуму.
На закате они проезжали румынские сёла с домами, где глухие окошки вместо окон, больше схожие с бойницами, располагались на уровне второго этажа. Заборы напоминали крепостные стены, и ощущалось, что здешний народ даже сегодня не живёт привольной жизнью, да и румынские крестьяне в остроконечных шапках, попадавшиеся по дороге, казалось, не изменились с тех пор, как Дракула сажал их на кол. Страх той эпохи, возможно, развил сознание местного люда по специфическому пути, но также казалось возможным и то, что лишь такой тип сознания соответствовал духу трансильванских гор, странных и наполненных глухой древней силой. Эта сила чувствовалась в запахе холодных тёмных очертаний, нависших над извилистым серпантином дороги, и в будущей перспективе обратного пути, когда предстояло возвращаться гораздо ближе к верхушкам этих очертаний.
Иногда на вершине какой-нибудь неприступной горы друзья видели жилой огонёк, и Кузнец выразительно смотрел на Верона. Его взгляд говорил о том, что можно с сарказмом рассуждать о всякой нечисти в ячейке мегаполиса, в окружении бетонной скорлупы цивилизации, но когда между тобой и холодом ночных гор нет никаких преград, а звёзды близки и равнодушны, ты остро чувствуешь, что этот мир живёт по другим законам.
Даже когда под утро они выехали с нижней трансильванской дороги на автостраду к Бухаресту, мир не желал приходить в себя. С гор спустился туман, и из его облаков навстречу «мерседесу» выехала какая-то развалюха. Что-то выглядит не так, если в этот момент ты двигаешься по магистрали с односторонним движением. Верон вёл машину и едва избежал столкновения. Кузнец пожал плечами.
– Румыны…
Верон сбавил скорость до минимума, и не зря – из тумана выныривали кони, гуляющие поперёк трассы, автомобили и повозки, которые ехали в разных направлениях и куда-то везли этих удивительных людей в остроконечных шапках.
– Румыны…
В тот же день путешественники пересекли болгарскую границу, плывущее навстречу солнце зависло над ними, и из-за горизонта повеял запах ещё невидимого моря…
6
Из скольжения Верона по закоулкам памяти вывел его проводник – зелёный «жигуль» замедлился, включил поворотник и съехал на обочину, после чего показалась фигура долговязого водителя. Он выбрался наружу, открыл капот и склонился над мотором. Фигура не выражала оптимизма, из кармана так и не снятой куртки торчал диск.
Верон остановился в нескольких метрах позади «жигулёнка» и тоже вышел из машины. Когда журавлеобразный юноша взглянул на него из-за стёкол очков, взгляд показался Верону странным – парень будто ждал его, но к этому ожиданию примешивалась опаска.
– Привет, – сказал Верон – ему и карманному Линчу.
Журавль выпрямился.
– Добрый день, – произнёс он деревянным тоном с тем же странным выражением лица.
Верону даже стало интересно, какому образу в своём сознании он отвечает. Задавать вопрос о поломке не имело смысла – картине перед глазами лучше всего соответствовало название старого фильма: «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» Юноша чего-то ждал, и для развития диалога Верон произнёс это вслух. От вполне невинной параллели долговязый вздрогнул, за стёклами очков мелькнул испуг, но он видимым усилием воли взял себя в руки.