Путь через равнину
Шрифт:
— Я так и думал, — сказал Джондалар. Эйла улыбалась:
— Похоже, что кольцо рвется. Я не чувствую больше духа Аттароа. Ипадоа, я научилась когда-то охотиться на четвероногих хищников, в том числе и волков. Волчьи шкуры теплые, они хороши для капюшонов. Конечно, волк, который представляет опасность, должен быть уничтожен. Но тебе нужно научиться наблюдать за их поведением. Это лучше, чем ловить их в западню, убивать и съедать.
Волчицы виновато переглянулись. Как она узнала об этом? Среди народа Шармунаи есть волчье мясо было запрещено, и особенно женщинам.
Начальница охотниц изучающе смотрела на Эйлу, гадая, последует ли еще какое-нибудь наказание. Сейчас, когда Аттароа была убита, а ее саму помиловали, Ипадоа почувствовала облегчение. Она была рада, что все кончилось. Под воздействием Аттароа она выполняла многие приказы, чтобы только угодить ей, о чем потом не любила вспоминать. Это было противно ей самой, хотя она боялась признаться в этом. Когда она увидела во время охоты на лошадей высокого мужчину, она решила, что если доставит его Аттароа в качестве игрушки, то и сама может заняться каким-нибудь мужчиной из загона.
Она не хотела калечить Добана, но боялась, что если она не сделает этого, то Аттароа убьет его, как убила собственного ребенка. Почему эта женщина из Дома Мамонта выбрала Ш'Амодана, а не Ипадоа, чтобы вынести ей приговор? Этот выбор спас ей жизнь. Конечно, жить в стойбище будет нелегко. Многие ненавидели ее, но она была благодарна, что есть возможность искупить свои грехи. Она будет заботиться о мальчике, как бы он к ней ни относился. Она так обязана ему.
Но кто эта Эйла? В самом ли деле она явилась в стойбище, чтобы покончить с гнетом Аттароа, как думали многие? И кто этот мужчина? Какой волшебной силой он обладает, что даже копья против него бессильны? И как мужчины в Удержателе раздобыли ножи? Не он ли был причиной этого? Что, если они приехали верхом на лошадях специально, так как знали, что Волчицы охотились именно на них, хотя остальные Шармунаи в основном были Охотниками на Мамонтов, как и Мамутои. А не был ли этот Волк духом волка, который явился, чтобы отомстить им? Одно ей стало ясно: она больше никогда не будет охотиться на волков и перестанет звать себя Волчицей.
Эйла вернулась к телу Аттароа и увидела Ш'Армуну. Та, Кто Служит Матери, видела все, но говорила мало. Эйла помнила, как она мучилась, и доверительно сказала ей:
— Ш'Армуна, даже если дух зла окончательно покинет стойбище, не так легко будет изменить жизнь здесь. Теперь мужчины уже на свободе. Я рада, что они освободились сами и будут вспоминать об этом с гордостью, но пройдет много времени, прежде чем они забудут Аттароа и годы, проведенные в загоне. Только ты можешь помочь им, но это тяжелая задача.
Женщина неохотно кивнула, соглашаясь. Она чувствовала, что у нее появилась возможность исправить злоупотребление властью Великой Матери; она и не надеялась на это. Но прежде всего нужно было похоронить Аттароа. Она повернулась к толпе:
— Еще осталась пища. Давайте закончим праздник вместе. Пора разобрать частокол, разъединивший мужчин и женщин этого стойбища. Будем вместе делить пищу, костер и теплоту общины. Вы — единый народ. У каждого есть умение и способности, и если каждый вложит свою долю в общий труд, это стойбище выживет.
Мужчины и женщины согласно кивнули. Многие уже нашли своих спутников, с которыми так долго были разлучены, и все вместе принялись за еду, греясь у костра.
— Ипадоа! — позвала Ш'Армуна и, когда та подошла, сказала: — Пора отнести тело Аттароа и приготовить к погребению.
— Нам нужно отнести тело в ее дом?
— Нет. Отнесите ее в загон и положите под навесом. Жилище Аттароа сегодня потребуется мужчинам. Многие из них больны и слабы. У тебя есть место, где можно переночевать?
— Да. Когда я имела возможность уйти от Аттароа, я шла к Унавоа.
— Ты сейчас можешь идти туда, если она согласна.
— Думаю, что мы обе согласны.
— Позднее мы подумаем о Добане.
— Да. Подумаем.
Джондалар смотрел, как Эйла, Ипадоа и охотницы уходили, неся тело Аттароа, и гордился и в то же время удивлялся своей спутнице. Каким-то образом Эйла восприняла мудрость и образ мышления самой Зеландонии. Раньше он видел, как она умело управляет ситуацией в случае чьего-либо ранения, заболевания, где требовались ее специальные знания. Подумав, он решил, что эти люди тоже больны и изранены. Возможно, не было ничего странного в том, что Эйла знала, что делать.
Утром Джондалар взял лошадей и привез груз, который они оставили возле реки Великой Матери, когда отправились на поиски Уинни. Казалось, с тех пор прошло так много времени, и вдруг он понял, что их Путешествие сильно затянулось. У них был такой задел времени, что они могли остановиться где-то, но уже наступила зима, а до ледника было все еще далеко.
Это стойбище нуждалось в помощи, и он знал, что Эйла не уедет, пока не сделает все, что считает нужным. Он тоже обещал помочь и радовался, что может обучить Добана и других работе с кремнем, а желающих — обращению с копьеметалкой, но все же внутри зрело беспокойство. Они должны были перебраться через ледник прежде, чем начнется весеннее таяние, и он хотел побыстрее отправиться в дальнейший путь.
Ш'Армуна и Эйла вместе осматривали и лечили мальчиков и мужчин. Но одному из них помощь уже не потребовалась: он умер в первую же ночь после освобождения. Умер от гангрены обеих ног. Многие нуждались в лечении ран и недугов, и всем было необходимо хорошее питание. Заключенные в загоне пропахли насквозь и были невообразимо грязными.
Ш'Армуна решила отложить разжигание ритуального огня. У нее для этого не было времени, хотя это могло стать мощным целительным ритуалом. Вместо этого они использовали внутреннее помещение с костром и котлом для нагрева воды для мытья и лечения ран, хотя всем недоставало в первую очередь пищи и тепла. После того как целительницы установили, какую помощь необходимо оказать, тех, кто не был серьезно болен, отправили к родственникам.
Вспышку гнева у Эйлы вызвал вид замученных подростков. Даже Ш'Армуна содрогнулась от ужаса.
Вечером Эйла и Ш'Армуна вместе с другими обсудили стоящие перед ними проблемы. Разговор можно было бы продолжать бесконечно, но день выдался трудным, и Эйла сказала, что хочет отдохнуть. Как только она встала, чтобы уйти, кто-то задал вопрос об одном из подростков. Другая женщина, обвинив Аттароа во всех грехах, сняла с себя всю ответственность за случившееся. И тут копившаяся весь день ярость Эйлы нашла выход.