Путь через равнину
Шрифт:
Эйла поняла ее некоторое замешательство и что она не хотела вначале говорить об этом. Интересно почему?
— Он еще жив? — спросила Толи взволнованно.
— Нет, — ответила Эйла. — Он умер, когда начался Летний Сход. — В ее голосе сквозила боль от потери.
Толи хотела расспросить еще о многом, но момент сейчас был неподходящий.
— Разве никто не проголодался? Почему мы не едим? — спросила она.
Когда все, включая и Рошарио, которая ела мало, насытились, люди собрались возле огня, держа чашки с чаем или слабым вином из одуванчиков. Наступило время рассказов, разных историй о приключениях, но в этот раз всем хотелось больше узнать о необычных путешественниках.
За исключением тех, кто был в отлучке, здесь собрались самые видные представители племени Шарамудои: Шамудои, которые жили на нагорье, и их речные родственники Рамудои. В течение теплого времени Речные люди обитали в плавучих жилищах, а зимой приходили на нагорье и делили дома с породненными парами. Дети этих двух семей считались общими.
Существование племен с близкими родственными связями казалось Джондалару необычным, но для самих племен родство и взаимодействие приносили только пользу. Между ними было много деловых и ритуальных связей, к тому же Шамудои собирали плоды земли и спасали селение во время бурь, а Рамудои запасали рыбу и развивали строительство лодок.
Шарамудои считали Джондалара родственником, но он был в родстве лишь с племенем Шамудои через брата. Когда Тонолан влюбился в женщину из этого племени, он стал одним из них. Джондалар, прожив с ними некоторое время, понял, что это и его семья. Но он не давал клятвы, потому что не хотел быть отделенным от своего народа. Хотя его брат стал принадлежать к народу Шарамудои, Джондалар оставался Зеландонии.
Вечер начался с вопроса о его брате.
— Что случилось, когда вы с Тоноланом ушли отсюда? — спросил Маркено.
Как бы ни было тяжело на сердце, Джондалар понимал, что Маркено имеет право тоже знать. Он и Толи стали родственной парой Тонолану и Джетамио. Маркено был рожден от той же матери. Джондалар коротко рассказал, как они плыли в лодке Карлоно, о встрече с Бриши, женщиной-вождем Ивовой стоянки племени Мамутои.
— Мы с ней родственники, — сказала Толи. — Близкие.
— Я узнал об этом позже, когда мы жили в Львином стойбище, но она по-доброму отнеслась к нам, еще не зная, что мы родственники. Это позволило Тонолану пойти на север и посетить другие стоянки Мамутои. Он мечтал поохотиться на мамонтов. Я пытался отговорить его, хотел убедить его пойти со мной обратно. Мы дошли до конца реки Великой Матери, и он говорил, что вот так далеко он и хотел уйти. — Джондалар закрыл глаза и покачал головой, как бы отрицая случившееся.
Люди ждали продолжения рассказа, сочувствуя его боли.
— Но причиной были не Мамутои, — наконец заговорил он. — Это была просто отговорка. Он не мог пережить смерть Джетамио. Все, чего он хотел, — это последовать за ней в другой мир. Он говорил, что будет идти до тех пор, пока Мать не призовет его к себе. Он говорил, что готов к этому, но он был не просто готов к смерти. Он использовал любой шанс, чтобы покинуть этот мир. Вот почему он умер. Было глупо с моей стороны пойти за ним, когда он начал преследовать львицу, укравшую его добычу. Если бы не Эйла, я бы погиб вместе с ним.
Последние фразы глубоко взволновали всех, но никто не задавал вопросов, поскольку это могло лишь усилить его горе. Тишину нарушила Толи:
— Как ты познакомился с Эйлой? Ты был возле Львиного стойбища?
Джондалар посмотрел на Толи и затем на Эйлу. Поскольку он говорил на языке Шарамудои, то не был уверен, что Эйла понимала его. Как ему хотелось, чтобы она смогла сама поведать о себе на этом языке. Ему было трудно рассказать все так, чтобы люди полностью поверили в эту историю. Чем больше проходило времени, тем менее реальным все это казалось. Вот если бы Эйла рассказала!
— Нет. Мы еще не знали о Львином стойбище. Эйла жила одна в Долине, что в нескольких днях пути от Львиного стойбища.
— Одна? — спросила Рошарио.
— Ну, не совсем одна. С ней в пещере были животные.
— Еще один волк?
— Нет. Волка тогда не было. Он появился, когда мы жили в Львином стойбище. У нее была Уинни.
— Уинни?
— Уинни — это лошадь.
— Лошадь? У нее была лошадь?
— Да. Вот та, которая справа. — Джондалар указал на лошадей, чьи силуэты четко виднелись на фоне заката.
Рошарио широко раскрыла глаза от удивления, что вызвало у всех улыбку. Они уже свыклись с лошадьми, а она слышала об этом впервые.
— Рядом с Эйлой жили эти лошади?
— Не совсем так. Жеребенок родился позже. А перед этим она жила вместе с Уинни и… пещерным львом, — закончил Джондалар не переводя дыхание.
— С кем? — переспросила Рошарио, слегка коверкая язык Мамутои. — Эйла, ты должна сама рассказывать дальше. Джондалар что-то путает. А Толи пусть переводит.
Эйла улавливала кое-какие слова и понятия, но не все, и ждала, когда Джондалар переведет слова Рошарио. Он с облегчением сказал:
— Боюсь, что я объяснил им не слишком ясно. Рошарио хочет услышать историю от тебя. Почему бы тебе самой не рассказать о жизни в Долине с Уинни и Бэби и о том, как ты обнаружила меня?
— И почему ты жила одна в Долине? — добавила Толи.
— Это долгая история. — Эйла глубоко вздохнула. Окружающие поощрительно улыбнулись. Было ясно, что им не терпится услышать интересную длинную историю. Она глотнула чаю, обдумывая, с чего начать. — Я уже говорила Толи, что не знаю, из какого я племени. Все погибли во время землетрясения. Я была еще ребенком. Меня подобрали люди из Клана. Иза, которая нашла меня, была целительницей, она начала учить меня целительству, когда я была еще маленькой.