Путь через равнину
Шрифт:
Доландо подумал, что это помогает объяснить, почему эта молодая женщина обладает таким опытом лечения.
— Я жила у Изы и ее брата Креба. Ее друг погиб во время того самого землетрясения. Креб был кем-то вроде хозяина Дома. Он помог сестре воспитать меня. Она умерла несколько лет назад. Перед смертью Иза велела мне уходить из Клана и искать свой народ. Я не могла уйти…
Эйла смутилась, пытаясь решить, стоит ли рассказывать все.
— Тогда… потом, когда Креб умер… я должна была уйти.
Эйла замолчала и глотнула еще чаю, пока Толи переводила, спотыкаясь
— Я пыталась найти мой народ, но не знала, где искать. С ранней весны до конца лета я разыскивала кого-нибудь из моего племени, но не встретила никого. Да и было ли это вообще возможно? К тому же я устала. Вот тогда я и наткнулась на маленькую зеленую долину среди степей. По ней текла река, и там нашлась прекрасная пещера. В общем, там было все, в чем я нуждалась… кроме людей. Наступала зима, и надо было подготовиться к ней, иначе бы мне не выжить. Я решила остаться там до следующей весны.
Слушатели настолько прониклись рассказом Эйлы, что начали подавать реплики, кивать в знак согласия: она права, это было единственное, что она могла сделать.
Эйла рассказала, как она загнала лошадь в яму-ловушку и потом обнаружила неподалеку жеребенка, за которым охотилась стая гиен.
— Я не могла удержаться. Это был совсем крохотный жеребенок и такой беспомощный. Я отогнала гиен и забрала жеребенка в свою пещеру. И рада, что так поступила. Это облегчило мое одиночество, у меня появился друг.
По крайней мере женщинам не надо было объяснять, что можно привязаться к беспомощному малышу, даже если это жеребенок. Все стало понятно, хотя никому еще не приходилось слышать, чтобы люди «усыновляли» животных. Но не только женщины глядели на Эйлу с участием. Джондалар заметил, что и мужчины слушали внимательно. Да, Эйла была хорошая рассказчица. Даже он сам слушал с интересом, хотя уже знал эту историю. Джондалар присмотрелся к Эйле, пытаясь понять, почему так завораживает ее рассказ, и увидел, что она активно использует жесты.
Трудно сказать, было ли это бессознательно или делалось с определенной целью. Эйла выросла среди Клана с его языком жестов, и было естественным, что она использовала этот язык. Но когда она стала воспроизводить птичье пение, ржание лошадей, то слушатели удивились. За время одинокой жизни в Долине, общаясь лишь с животным миром, она в совершенстве научилась имитировать звуки. После первого удивления слушатели с еще большим интересом стали внимать рассказу.
По мере развертывания событий, особенно когда Эйла начала рассказывать, как она стала ездить на лошади и приучать ее слушаться приказов, Толи захотелось переводить быстрее, чтобы узнать продолжение. Молодая женщина отлично владела обоими языками, хоть и не умела воспроизводить звуки животных, но это и не было нужно. Речь Эйлы была понятна и благодаря сходству языков, и главным образом благодаря жестам. А звукоподражание вообще не требовало перевода, так что Толи должна была лишь уточнять сказанное Эйлой.
Эйла тоже прислушивалась к переводу, но по другой причине. Джондалар с некоторым трепетом наблюдал, как легко она усваивала другие языки. Это стало очевидным еще тогда, когда он учил ее своему языку. Ему было интересно, как это она достигает таких результатов. Он не знал, что ее способность к языкам — результат необычных обстоятельств. Чтобы выжить среди тех, кто, родившись, уже обладал мудростью своих предков, у которых знания, вложенные в их мозг, становились своего рода инстинктом, девочке из племени Других пришлось развивать свои способности самостоятельно. Это было необходимо делать быстро, чтобы не выглядеть глупой по сравнению с людьми Клана.
Она была нормальной разговорчивой девочкой, прежде чем попала в Клан. И хотя она почти забыла свой язык, когда начала говорить на языке Клана, все же какие-то воспоминания сохранились. Стремление быстро заново научиться разговорной речи, чтобы общаться с Джондаларом, стало добавочным стимулом для развития природного дара. С тех пор она бессознательно использовала свои способности, постоянно развивая их; в Львином стойбище Эйла обучилась еще одному языку. Она накрепко запоминала единожды услышанные слова, хотя, чтобы постичь строй самого языка, требовалось больше времени. Языки Шарамудои и Мамутои были близки, и многие слова похожи, поэтому, слушая Толи, Эйла училась языку.
Как ни поразительна была история о жеребенке, но, когда речь зашла о раненом львенке, даже Толи, забросив перевод, остановилась и переспросила, так ли это. Возможно, одиночество и могло вынудить кого-то жить рядом с травоядной лошадью, но делить кров с гигантским хищником? Взрослый самец мог быть ростом со степную лошадь и был более массивным. Толи хотелось знать, как только в голову Эйлы могла прийти мысль взять львенка.
— Он был маленьким, меньше волчонка, и к тому же был ранен.
При упоминании о волчонке люди посмотрели на животное рядом с Рошарио. Это был полярный волк, очень крупный экземпляр. Это был самый большой волк, какого они только видели. Многим стало не по себе при мысли о принятии львенка такого размера.
— Она называла его Бэби, Малыш. Даже когда он вырос. Но это был самый огромный Бэби, какого я когда-либо встречал, — добавил Джондалар, и это вызвало смех.
Джондалар тоже улыбнулся, но тут же заговорил о серьезном:
— Я тоже улыбался позже, но когда я его увидел впервые, было совсем не до смеха. Бэби убил Тонолана и чуть не прикончил меня. Но чего еще можно было ожидать, когда входишь в логово льва? Мы видели, как ушла львица, но не знали, что лев внутри, и все равно глупо было лезть туда! Как оказалось, мне еще повезло, что это был тот самый лев.
— Что значит «повезло»? — спросил Маркено.
— Я был ранен и потерял сознание, но Эйле удалось остановить льва, прежде чем он растерзал меня.
Все посмотрели на Эйлу.
— Как она могла остановить пещерного льва? — спросила Толи.
— Так же, как она командует Волком и Уинни. Она приказала ему остановиться, и он подчинился.
Все недоверчиво покачали головами.
— Откуда ты знаешь, что она сделала? Ты же был без сознания, — сказал кто-то.