Путь чернокнижника
Шрифт:
Арез».
Чувствовал я и смутно видел, как скрепляется кольцо на моём воздействии. Как болезнь входит в Павла и проникает во все его чресла, во все его жилы, в состав крови, меняя структуру его тела. И сверху это всё замыкается, закрывается. Снять моё воздействие, конечно, можно. Не бывает абсолютных методов. Но для этого потребуется сильный мастер-колдун или высокого духовного уровня монах-схимник. Таких немного наберётся. Да и путь жертвы ещё должен привести к такому умельцу.
Что же я делал три недели, пока было время до необходимого поддела? Уж точно не думал о ритуале и об его успехе. Это правило, которому учат новичков в магии с самых первых шагов их пути:
Арсений Саввич познакомил меня со своей библиотекой. Я почти на цыпочках, затаив дыхание прошёл ближе к книгам. Это был храм знаний, священное место, где маги, философы, проводники высшего эмпирея, пророки и провозвестники говорили с людьми через свои творения. Дрожь восторга окатила меня с головы до ног. Я чувствовал силу и мощь, идущую от книг. Здесь были учебники, беллетристика всевозможных жанров, современные авторы и творцы прошлого, философские трактакты, зарубежные писатели и соотечественники. И мне щедро была дарована возможность читать их по своему усмотрению. Сколько мне влезет. В любом порядке. И даже брать с собой, уносить из кабинета в свою комнату.
Теперь мне было, чем заняться. Я вёл этакий праздный образ жизни аристократа. Лишённый необходимости постоянно работать по хозяйству, я обрёл много свободного времени. И заполнил его практиками: по-прежнему сразу после пробуждения и перед сном. И чтением. Непрестанным чтением. Я пил книги, я съедал их, я вживлял буквы и слова себе под кожу, наполняя себя смыслами, аллегориями и образами. Жадно проглатывал романы один за другим, с огромной скоростью проживая жизни героев, впитывая их личности, мотивы и образы поведения. Через книги я познавал мир, приобщаясь сквозь страницы к общечеловеческому полю архетипов, знаний и символов. Я внедрял в себя информацию, пускал по венам живительную силу слов, меняя себя, делая все эти книги частью себя, своим достоянием.
Я мог читать весь день, от заката до рассвета, с трудом отрываясь для удовлетворения нужд тела. Ходил на многочасовые прогулки. Куда брал очередной труд: философский или научный. Сидел на набережной, поглощённый практически всецело миром, открывшимся мне со страниц. Хотя молодых девушек из разных сословий, всевозможной внешности, но одинаково для меня прекрасных на тот момент, я всё же успевал замечать. Некоторые улыбались, завидев мой изучающий взгляд. А я смущённо отводил глаза и продолжал забрасывать ядерное топливо вербальных символов в топку своей души и интеллекта.
Вот так пролетели три недели, я их и не заметил. Вспомнил лишь, заглянув в свой ежедневник. Там по привычке, приобретённой во время пребывания подле Учителя, я делал заметки о планах и делах, что надобно совершить и выполнить. Кстати, за эти три недели Арсения Саввича более не донимали приступы подагры, хотя по её многолетнему календарю уже наступила пора в очередной раз явиться. Купец радовался вовсю, воодушевлённый столь быстрыми изменениями. Он свято верил в мою магическую силу. В общем-то, на то были причины: ведь я ученик Азриэля, который вытащил
[1] Мужской день — понедельник, вторник, четверг. В эти дни делаются работы на исцеление мужчинам. Соответственно, женские дни — среда, пятница и суббота.
[2] Горловая чакра — это Вишудха.
Закрыть рот
Следующей работой было назначено затыкание рта Павлу Заводину, чтобы он более не противился покупке акций Арсением Саввичем. Тут я решил воспользоваться помощью рун. Одно из моих любимых направлений магической науки. Портрет есть. Не жалея, я прямо на портрете поверх масла на области рта жертвы чёрным карандашом нарисовал руны в ряд: Иса-Ансуз-Иса. Старательно обвёл несколько раз, чтобы руны получились чёткие и толстые. Завернул портрет в чёрную ткань, сложил в свой походный мешок с завязками, где лежал нужный сегодня атам, и отправился на рынок. Надо было прикупить некоторые необходимые инструменты для проведения ритуала.
На базаре, как всегда, толпилось немало народу. Шум, крики со всех сторон. Торговцы с лавок каждый зазывал к себе. Кто-то вежливо и мягко, кто-то настырно навязывал приобрести именно их товар, потому что он самый лучший, самый вкусный, самый надёжный и что-то там ещё самый-самый, как любят приврать представители купеческой касты. Языки у них почти у всех хорошо подвешены, за редким исключением. Я с невозмутимым лицом, молча, не реагируя на призывы, шёл по своему делу. Приобрёл бутылку «Баварского тёмного» пива, объёмом с полуштоф[1]. Потом купил плетёную из прутьев корзину с крышкой, спички, булку с маком, подсолнечное масло и, наконец, живую курицу. Всё это взял без сдачи, где-то под расчёт, где-то оставив торговцам сверху[2]. Потом поймал бричку и поехал на конец города, где начинались горы и лес. То, что мне было нужно как место подношения северным богам.
На входе в бор я положил булку с маком у дерева, поклонился и негромко произнёс:
— Силы древние, дух лесной, вот тебе мой поклон и угощение. Поклон прими, угощенье возьми. Дедушка Леший, я к тебе по делам мастерским, по делам ведовским пришёл. Пусти, не помешай.
Теперь можно идти спокойно. Со стороны лесных духов помех не будет. Скорее, наоборот, помогут, если что.
Шёл я по лесу, чужому, незнакомому, но он мне был, как родной. В лесной стихии, подальше от людей я чувствовал себя наполняющимся силой, будто вернулся домой к близким существам. Там не было людей, но вокруг было полно духов. Я их не видел чётко, но чувствовал их внимание. Лишь краем глаза иногда замечая движение теней. Здесь у меня ещё не было определённого места для ритуала, моего освященного лесного алтаря, поскольку в этот лес пришёл впервые. Поэтому я, как мог, расслабился и смотрел не взором, но внутренним чувствованием, где лучше будет остановиться. Курица в корзине негромко кудахтала, предчувствуя свою судьбу. Хотя, какая ей разница? Путь с рынка у неё в любом случае один: забьют и в суп. Зарубят с именем Христа или Аллаха, принося нематериальную субстанцию птицы в жертву. Через меня она будет убита во славу Альфёдра.
В какой-то момент я почувствовал — вот оно, прямо здесь надо останавливаться, нашлось самое подходящее место для обращения к высшим силам. Отложил мешок и корзину с курицей на землю, потратил некоторое время на поиск сухих сучьев и коряг размером побольше. Это было не так просто: в лесу ещё несколько дней после дождя наземный слой оставался влажным, впрочем, как и коряги, поэтому, за неимением особого выбора, набрал таких. Надеялся я на подсолнечное масло в качестве дополнительного горючего. Сложил домиком все собранные дровишки, знатная и большая получилась заготовка для костра, верхушка оказалась на уровне моей груди. Щедро вылил половину масла на дрова, пусть чуток пропитаются.