Путь "Чёрной молнии"
Шрифт:
— Воробьев, я тут немного наслышан о твоих подвигах.
— Каких именно?
— В колонии, и здесь в СИЗО.
Сашка промолчал, ожидая дальнейших объяснений.
— Мне хотелось узнать твое мнение по поводу одного дикого инцидента, произошедшего на днях в одной из камер между двумя подследственными. Я понимаю, что это чушь, и поэтому хочу, чтобы ты со своей колокольни рассудил о действиях этих лиц.
Одного кличут «Граком», другого «Седым», они постоянно делили главенствующее место среди заключенных в камере. У Грака соскочил чирей на заднем месте, и он попросил Седого проткнуть иголкой нарыв, он оказал ему эту услугу. Ты же знаешь, что иголки в СИЗО запрещены, — пояснял Брагин, — в камере была на всех одна иголка.
Седой, оказался любителем чистки зубов после еды, и взяв злополучную иглу, стал копаться ею в зубах. Грак, увидев это, напустился на него с обвинением:
— Ты что, чушка, запомоился, я этой иглой в заднице ковырялся, а ты ее в рот.
Седой, посчитав, что Грак прав, ничего не ответил и проглотил обиду.
Грак козырнул этим делом и принялся держать главенство в камере или, как по — вашему — стал «стареньким по хате».
Брагин изредка изъяснялся на тюремном сленге. Сашка внимательно слушал, с серьезным видом поглядывая на опера.
— Через какое-то время Грак объявляет Седого полуопущенным и ставит его в ранг обиженных. Никто в камере не воспротивился решению Грака, его побаиваются. Ну, что скажешь? — обратился опер к Воробьеву.
— Бред какой — то! Ты знаешь капитан, но мы в зоне за это наказывали, это уже беспределом попахивает.
— Я понимаю тебя Воробьев, по вашим понятиям ты не можешь принимать от меня эту информацию, а вдруг я эту прокладку специально тебе подсовываю. Пойми, тут другое поражает, даже для меня оперативника эта пошлятина кажется сущим беспределом. Чтобы ты сделал, окажись в одной камере с ними?
— Сначала мне попасть туда нужно и во всем разобраться, тогда а найду справедливое решение. А почему ты его сам не накажешь, если чувствуешь, что Грак ведет себя, как последний отморозок?
— Так вы же все солидарные, начни справедливое разбирательства, вы переходите в конфронтацию к ментам. Не правда ли, интересное решение?
— Да, здесь ты прав, этого у нас не отнимешь.
— А если я помогу тебе и предоставлю возможность посетить камеру?
— Хорошо, я только с братвой компетентной свяжусь и поставлю их в известность, чтобы мое решение не было единоличным.
— Ну, что же, действуй.
Придя в свою камеру, Сашка рассказал пацанам все подробности, правда не раскрывая тайны, что опер является его потенциальным знакомым. Пацаны одобрили решение Воробьева, зайти в хату и навести там порядок.
Сашка отправил несколько маляв братве, имеющих авторитет в тюрьме, и незамедлительно последовал ответ: «Если камера возьмет сторону беспредельщика, то накажи их по справедливости, а Седой должен сам получить с Грака. Если у тебя есть возможность зайти в хату: иди, ты поступаешь правильно».
На следующий день Сашку, как вновь прибывшего, с матрацем и вещами посадили в камеру, где правил Грак. Он встретил Воробьева нагло, решив пощупать на «масть», бросил ему под ноги вафельное полотенце. Сашка, вытерев ноги, прошел и сел за стол. Присмотрелся к сокамерникам, и пригласил к столу Грака и Седого.
— Ты что, земляк, кого ты за стол тянешь, он же без пяти минут петух.
— А кто его опускал, и за что? — спросил Сашка.
— Ты борзый что ли, с ходу тут почву промацываешь, ты вообще кто такой?
Грак подступил вплотную к Воробьеву.
— По ходу ты здесь борзый, раз так встречаешь людей, которых никогда в глаза не видел.
Сашка схватил всей пятерней левое плечо Грака и с такой силой надавил под ключицу большим пальцем, что он охнул от боли и присел на край лавочки.
— Мое погоняло — Воробей, я послан авторитетной братвой провести разборки в этой хате. До наших ушей донесли, что ты беспредельничаешь, — Грак хотел вскочить, но Сашка опять надавил ему на плечо, — будешь дергаться, успокою.
— Мужики, да эту борзоту надо гасить…
Но это были его последние слова, Сашка сильным ударом в живот, выключил на несколько секунд Грака, потом подошел к нему, и взяв за шиворот куртки, как напакостившего котенка, посадил на лавочку.
— Я тебе сказал, не дергайся, в следующий раз что-нибудь сломаю, понял меня?
Грак мгновенно присмирел и согласно кивнул.
Сашка начал опрашивать мужиков, выслушивая всех по — порядку. «Все верно, получилось именно так, как говорил опер, видимо у него здесь своя наседка сидит», — подумал он, осматривая лица парней и мужиков.
— Седой, — обратился он к униженному, — я даю тебе поддержку и ты должен решить, что с ним сделать, но предупреждаю, если ты ему спустишь, твой статус останется прежним, и тогда тебе никто не поможет.
Долго уговаривать Седого не пришлось, он со всего размаху ударил по лицу Грака, тот, слетев с лавочки, ударился головой об угол шконки. Не чувствуя сопротивления со стороны Грака, Седой пнул его два раза по боку, и схватив за шиворот, потащил к унитазу. Грак ухватился за шконку, да так крепко, что его трудно было оторвать.
Приговоренный верещал:
— Седой, не надо! Пацаны ну скажите ему…
Но Седой не слышал, и ударив Грака по руке, отцепил от шконки. Кто-то из мужиков дернулся помочь, но его сдержали. Все кончилось тем, что беспредельщик был наказан, а Седой, удовлетворенный своими действиями, ехидно бросил Граку:
— Ты же хотел быть главным в хате, теперь ты король параши, отныне это твой законный трон.
Воробей долго разговаривал с мужиками и объяснил им простую истину:
— Не нужно бояться ситуаций, в которые вы попадаете. В тюрьме много нормальных и правильных людей, способных разобраться в ваших проблемах. Вам предстоит жить в зоне, а в каком статусе, это уже закладывается здесь — в тюрьме. Вот таких отмороженных беспредельщиков нужно сразу ставить в стойло, а не дожидаться, когда за вас их накажут. Отписывайте и гоните малявы, справляйтесь у братвы об истинном состоянии дел, интересуйтесь, как поступать в таких случаях.