Путь "Чёрной молнии"
Шрифт:
Леший все — таки смог добраться до Крутого Яра, где ему подсказали, что чуть ниже по Оби, в деревне Михеевка живет знаменитый лесничий — дед Михаил. Ни о чем не догадывающиеся жители деревеньки радушно отнеслись к скупщикам пушнины, и даже местные мужики продали им выделанные шкурки зверьков. Как бы, между прочим, разговор зашел о тайге, рыбалке, заказнике, и в конечном результате привел к лесничему. «Да, действительно, живет такой дед Михаил в десяти верстах от деревни в своем доме, правда один. Недавно его проведывала родная дочь, приезжала одна, без сына. Внук деда Михаила живет в городе Новосибирске с матерью».
Вот такой попался Лешему словоохотливый деревенский житель Ефим, особенно когда во дворе, на столе появилась бутылка водки. Без задней мысли Ефим и фамилии сказал Лешему: Екатерины Воробьевой и сына ее, Воробьева Александра», и для поддержания беседы много еще чего наговорил Лешему, но последнему нужны были всего две фамилии: Коростылев и Воробьев.
Аркан оценил труд Лешего и его подручных, и щедро отблагодарил. Уединившись с Крутом он решил поручить ему разыскать дочь лесничего и его внука.
Каково было удивление Аркана, когда через несколько дней Серега Крут выложил ему всю подноготною на Сашку Воробьева. Крут сам опешил, когда узнал, что это тот парень, которого он подставил под удар Кемеровской шайке пацанов. К тому же Воробей оказался подручным Лехи Дрона, с ним и Карзубым Крут беседовал на Тарбазе. Все тот же Воробей участвовал и был осужден за бунт и его сейчас они греют в тюрьме.
— Ну, что скажешь, Серега, что нам с этим птенчиком делать? — обратился вор к положенцу, ошарашенный новостью.
— Аркан, пацан он неплохой, по тюрьме себя показал хорошо, с Дроном был до последнего, пока того менты не ухлопали, на следствии никого не сдал, и вообще за ним никаких косяков нет.
— Как это нет! Ты чё Крут?! Ты ему такую характеристику накалякал, прямо хоть сейчас корону одевай. Если бы я его в натуре не знал, то замолвил бы за него слово в зоне, как за правильного бродягу. Он со своим дедом нас развел на болотах и бросил подыхать. Ты думаешь, я дурак, и не понял, почему вертолет кружил надо мной. Это они навели военных и легавых на то место.
Крут был единственным человеком в окружении вора, к которому Аркан относился по-свойски, он мог выслушать Серегу, когда он не соглашался с его доводами. Крут снова воспользовался правом положенца.
— Аркань, — обратился он, как можно мягче, — ты же понимаешь, что тогда у них не было выбора, в принципе они спасали свои шкуры.
— Крут! И это говоришь ты, который со мной в огонь и в воду. Ты положенец в этой области, так какая на хрен сентиментальность забралась к тебе в голову. Серега, ты чё, совсем башку потерял?!
— Аркаш, я видел и знаю этого пацана, я думаю, он заслуживает снисхождения. Не будь к нему жесток.
Крутов, пожалуй, в первый раз увидел разъяренное лицо вора, было всякое, но чтобы так выйти из себя…
— Ты не был там, с нами, когда Костян захлебывался в болотном дерьме, и просил их о помощи, и ты не шел со мной, голодный, холодный и злой по топям и тайге, когда мною руководило только чувство мести, — распалялся Аркан, — я выжил, благодаря ненависти к ним, что когда-нибудь загоню их в могилу, это помогло мне справиться с собственным бессилием и обстоятельствами.
Крут помалкивал, он видел, как Аркан входил в «раж», и потому предпочел в этот момент не перечить вору.
— Сам посуди! Я признанный вор в законе, чудом остался жив, и вдруг мне улыбается фортуна, осуществить свою месть. А какой-то Крут, подсовывает мне слюнтявку, и начинает кидать поддержку моему врагу. Не думал я, что положенец в нашей области окажет сочувствие моим врагам. Ты что, Серега, хочешь подорвать наши отношения? Так давай, перечеркни все, что между нами сложилось за эти годы. Запомни одно, кореш! Все, что касается меня лично, лучше не лезь, и не впрягайся за тех, кого не знаешь на все сто. Ты меня понял? Или мне стоит по — другому тебе разложить все по полочкам, — уже более грозно произнес вор, — так я вынесу на авторитетный круг этот базар, тогда увидим, кто из нас прав.
Крут понял, что не сможет постоять за Воробья и пошел на попятную.
— Не надо Аркан, я все понял. Как скажешь, так и будет, из-за Воробья я не хочу портить с тобой отношения. Ты прав, я завязываю этот базар.
— Серега, я всегда знал, что ты на моей стороне, не обижайся братан, проси, о чем хочешь, но не затирай мое чувство мщения. Так ты говоришь, он сейчас на тюрьме?
— Да, ему только что втерли червонец строгача.
— Далеко пойдет, останавливать пора, — пошутил Аркан, — Серега, давай через своих ментов, засылай маляву Волчонку, он сейчас ждет этап на зону, пусть прозондирует почву, и нароет мне о Воробье побольше информации.
— Аркан, просьба к тебе одна.
— Ну, говори. Чего хочешь?
— Не опускай Воробья, лучше убей, он и вправду не заслужил унижения.
— Серега, ты что думаешь, я совсем отмороженный на всю голову. Конечно, мне его жизнь нужна, а не честь, и запомни, истинный вор никогда из подтишка дела не совершает. Предъява Воробью будет конкретная, единственное я могу тебе пообещать, что никто не будет знать, за что он лишится жизни. После его смерти снаряжай «экспедицию» в тайгу, и вслед за Воробьем отправим деда, но прежде, чем он сдохнет, узнает о смерти своего внука. Ты говоришь Крут, мамаша у него смазливая?
— Ага, баба красивая, в библиотеке работает. Ах, да, чуть не забыл, пахан — то у Воробья бывший сиделец, говорят, он по Краслаговским лагерям был ходок.
— А погоняло его какое?
— Не знаю, наверно Воробей старший, — усмехнулся он.
— Так может и этого прицепом, вместе с ними? — осклабился Аркан.
— Они не живут вместе, хотя если хочешь, можно этому алкашу смертельную дозу алкоголя влить.
— Нет, Крут, я привык прямо, а так просто лишать жизни без предъяв — это не в моих понятиях. Когда с этими лесниками покончим, можешь телку эту — мамашу его, кинуть «на хор» (Групповое изнасилование) своим фырганам.