Путь домой. Год надежды
Шрифт:
– Это трудная задача, Ваша Светлость, – обронил Фил.
– А я не говорил, что она лёгкая, – огрызнулся герцог, – Всё. Убирайтесь! Хотя нет, Фил, задержись.
Называемый Гленом сдержанно поклонился и закрыл за собой дверь. О, как бы Фил хотел сейчас быть рядом с ним, а не здесь, в кабинете герцога! Ведь он прекрасно понимал, о чём сейчас пойдёт речь – Его Светлость наверняка пожелает услышать свежий отчёт о наблюдениях за Гленом. Что ж, Фил оказался прав и приложил все мыслимые усилия, чтобы скрыть, как сильно ему уже надоели такие допросы. Но в тот момент, когда герцог
– Ваша Светлость, сжальтесь, я всего лишь человек! А человеку сон необходим!
– Я удвою тебе жалование, если ты не поспишь грядущие две ночи. Ещё вопросы есть? Тогда свободен.
Фил низко поклонился и, наконец, покинул ненавистный кабинет. Приказ усилить слежку за Гленом, не спать даже ночью, мягко говоря, не обрадовал его. «Разрази гром этого герцога! Сколько же можно?! Его раздирают сомнения, а мне приходится следить за другом, точнее за человеком, которого я бы хотел называть другом! Чёрт побери, Ваша Светлость! За десять лет моей службы вам я впервые встретил такого человека, и вы упорно возводите между нами барьер. Я понимаю, не в ваших правилах допускать дружеские отношения между слугами. Разделяй и властвуй – вот ваш девиз, но всё же… Это же моя жизнь!» Фил шёл анфиладой второго этажа, совершенно не разбирая дорогу, а в этот момент даже с досадой ударил кулаком в очередной дверной косяк. Его злость требовала выхода.
А тем временем… дождь так и не собрался, плотная пелена облаков уже успела в нескольких местах порваться, и из этих дыр озорно подмигивало солнце. Его лучи лились в окна дворца, возводя яркие стены света между угрюмыми закоулками мрака. Так, ныряя из дня в ночь, Фил прошёл ещё пару комнат и уже собрался повернуть к лестнице, когда вдруг его окликнул Глен. Оказалось, что он уютно расположился на подоконнике одного из открытых окон и так, залитый светом, был почти незаметен, хотя… Фил всё же покорил себя за невнимательность.
Называемый Гленом сменил позу, предлагая Филу подойти и разделить его общество. Фил не заставил себя упрашивать.
– Как герцог? Рвёт и мечет? – усмехнулся Виктор.
– Вроде того, – согласился Фил, с удовольствием вдыхая свежий воздух полной грудью, – Правда, признаюсь, я ожидал от него более яркий спектакль.
– А ты ему зачем был нужен? – Виктор чуть сощурился.
Фил ответил не сразу. Он развернулся к Глену и какое-то время смотрел на него молча, а потому нехотя поинтересовался:
– А ты как думаешь?
– Ты предлагаешь мне угадать? – Виктор удивлённо повёл бровью.
– Да.
– Ты и правда этого хочешь?
Этот вопрос смутил Фила. Он лишь кивнул, только позже поняв, что в этот момент Глен давал ему шанс не говорить правду, но Фил упустил эту возможность.
– Герцог в тебе ошибается, Фил, – вдруг заявил Виктор.
– Что ты хочешь сказать?
– Ты непростительно искренен с человеком, которому тебе поручено вынести приговор.
И Фил почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Виктор же развернулся к окну и, уже глядя в сад, произнёс:
– Герцог сейчас очень нуждается во мне, но боится мне довериться, поэтому тебе и перепала эта неблагодарная работенка последить за мной. Верно я понял?
Фил уже откровенно поёжился:
– Ты считаешь, он в тебе нуждается? А не наоборот? Может быть, ты ему мешаешь? – Фил напряжённо ждал ответ.
– И это тоже. Я многим мешаю уже одним своим существованием… – легко согласился называемый Гленом.
Фил чувствовал ужасную неловкость, он уже не знал, что ему говорить, стоит ли вообще говорить.
– Порой мне становится страшно, – наконец выдохнул он, – Иногда кажется, что ты знаешь наперёд, кто что подумает, сделает…
– Ты сам знаешь, что это не так. Если бы я мог угадывать чужие мысли, предвидеть будущее, скольких бы ошибок я смог бы избежать, – Виктор горько поджал губы, и Фил, заметив это его движение, кажется, вдруг сам ощутил неимоверную тяжесть непоправимых утрат, терзающих душу Глена. Но Виктор не позволил Филу задержаться на этой мысли, – Сейчас герцогу нужно чётко знать кто свой, а кто чужой. В стане «своих» сейчас прибываешь только ты. Пит и Рон очень далеко, а меня герцог продолжает опасаться, думаю из-за того, что видит во мне некоторое сходство с близнецами. Верно? Его пугает, что человек подобный мне, уже почти занял место Ламороу, при этом он сам до сих пребывает в тяжких сомнениях. Не так ли? А ты сам, Фил, ты разве не провидец? Не ты ли предрекал мне место Ламороу ещё при жизни того? Вот так, всё просто и сложно одновременно.
– Может быть, так, но ты ещё не занял место Ламороу, – лукаво заметил Фил, – Хотя не скрою, эта история закончится либо так, либо очень плохо для тебя.
– Позволь опять напомнить тебе твои же слова, быть вашим вожаком дело не сахарное, так что же хуже для меня?
На этот раз Виктор был абсолютно серьёзен, и Фил снова остро ощутил за этими словами огромную недосказанность и досаду, что он опять не в состоянии понять всего. Но ему было также очевидно, что сейчас не время ломиться в закрытую дверь души этого человека, и потому Фил поспешил чуть изменить тему:
– Но в этой истории с призраком… ты правда чувствуешь себя в силах помочь герцогу?
– Не знаю. Если провидению будет угодно, мы справимся с этим.
– Тогда ещё один вопрос, ты-то сам как думаешь, это мистика, или чья-то ловкая шутка.
– Шуткой я бы это не назвал, но и для мистики оснований маловато, этих Лаганов слишком много.
– Было слишком много. Теперь в живых только два близнеца из четырех и граф. Хотя мне трудно понять, как бы человек мог бесшумно ходить сквозь стены.
– Верно, дружище, пока мы это не узнаем, мы по-прежнему будем исполнять роль дичи в этой игре. Что ж, пойдём, и сами осмотрим эти таинственные места?
И Фил согласно кивнул.
Глен и Фил провели за этим занятием несколько часов, они обследовали каждую щель на кухне и в комнате Уильяма. Конечно же, эти их действия привлекли внимание всего дворца. Каждый слуга знал, что эти двое, удостоенные почетного звания праиэров, умеют соображать за десятерых, и потому была реальная надежда, что им удастся раскрыть эту тайну. Но… эти надежды оказались тщетными.