Путь домой
Шрифт:
А вот домик подкачал – чувствовалось, что особым достатком его хозяева не страдали. Это было удивительно – Петр прекрасно понимал, что тех камешков, которые он оставил Насте, хватит на то, чтобы отстроить десяток домов куда лучше, чем этот. Однако факт оставался фактом – хибарой дом было не назвать, но и то, что деньги здесь даже не ночевали, видно было с первого взгляда. Зато садик был – маленький, но ухоженный. Как и во многих городах с небольшим населением, селиться здесь предпочитали просторно, в отличие от мегаполисов, в которых каждый клочок земли был на счету.
Петр побарабанил кулаком по калитке. К его удивлению, собака в садике не залаяла, хотя из-за соседних заборов дворняги брехали безостановочно. И калитка оказалась не заперта… Курсант толкнул ее, шагнул в сад – и тут же понял почему.
Прямо напротив калитки замер шестилапый зверь размером покрупнее овчарки,
– Мурзик? – чуть опешив, пробормотал курсант. – Ну ты и вымахал…
В следующий момент зверь прыгнул, причем с такой скоростью, что Петр, хоть и был тренированным человеком, уклониться не успел. Всей массой Мурзик обрушился на грудь хозяину, моментально сбив с ног, и следующие полминуты Петру оставалось только отчаянно отбиваться от увлеченно облизывающего ему лицо зверя. Словом, вихрь восторга и обожания – это, конечно, приятно, но уж больно противно, когда по физиономии возят липким влажным языком, вдобавок шершавым, как рашпиль.
– Назад, Мурзик! Назад! – Из дома выскочила Настя в коротком платье, босиком – ну совсем девчонка на вид.
Зверюга ее не послушалась, и оттащить котенка она смогла, только схватив его за почти незаметный в густой шерсти ошейник.
– Петр?
– Ну я, я, а кого ты еще ожидала увидеть? Трех японцев? – ворчливо спросил курсант, поднимаясь с влажной земли и безуспешно пытаясь отряхнуться. – Есть где умыться? А то встреча уж больно жаркая получилась. Всего обслюнявил, зар-раза!!!
Четверть часа спустя они сидели в маленькой, аккуратненькой гостиной и пили чай. От ужина курсант отказался, благо поел еще на корабле, а вот женщины ели, да так, что за ушами трещало. Здоровый аппетит, что называется, и притом ни Настя, ни ее тетка, тетя Света, высокая, почти одного роста с Петром, все еще красивая женщина лет сорока, избыточным весом не страдали. Петр вспомнил Землю – там толстяков было в избытке, особенно среди представителей «сидячих» профессий. Еле сдержался от смешка – перед глазами как наяву встала женщина, едущая на велосипеде. Нормальная такая женщина, килограммов сто пятьдесят весом, ягодицы чуть не до педалей свисают, и весь этот жир даже не перекатывается – переливается. Зрелище, конечно, сильное было… Да уж, что-то мы с цивилизацией приобретаем, а что-то и теряем, здесь люди были явно здоровее. Хотя что удивительного? Если вдуматься, человечество выжило скорее вопреки собственным стараниям – веками оно убивало само себя, как ни парадоксально, из-за развития медицины. По сути, в древности был естественный отбор, слабые дети, да и взрослые, не выживали, зато сильные продолжали род. Нынче же спасали всех, даже заведомо больных, и потомки этих больных еще больше ослабляли генофонд человечества, их склонность к болезням передавалась из поколения в поколение, практически всегда только усиливаясь. Абсолютно здоровых в общем-то и не осталось уже. Нет, конечно, медицина – это гуманно, но и проблем она порой приносит не меньше, чем сами эпидемии. Здесь же была как раз золотая середина – о гигиене люди имели вполне достаточное, можно даже сказать, избыточное представление, что позволяло избежать совсем уж серьезных проблем, но при этом естественный отбор свирепствовал вовсю. Так что ничего удивительного в том, что женщины на этой планете красивые, а мужчины сильные, не было.
Внутри дом выглядел заметно лучше, чем снаружи. В разговоре Настина тетка пояснила, что наружный ремонт они не делали специально, чтобы не привлекать внимания. Да и то сказать, давая девушке камни нереальной для этих мест цены, Петр не учел, что продать их ей почти невозможно. В принципе она продала только один – самый маленький топаз, да и то опасалась, что заинтересуются откуда. Народ здесь, как и в любом маленьком городке, очень любил знать, кто, зачем и откуда, а мэр, или градоправитель по-местному, просто обожал, чтобы законы исполнялись, и порой перегибал палку. Насте же совсем не хотелось, чтобы ее допросили с пристрастием, поэтому пришлось выкручиваться. Соврала ювелиру, что любовник подарил, тот поверил или сделал вид, что поверил, – не важно, главное, вопросов лишних не задавал, хотя цену дал невеликую, навскидку – едва треть от настоящей.
Ну а Настя-то, оказывается, ждала. Даже когда сроки прошли, ждала, потому и не уехала. Впрочем, тут еще могла повлиять осенняя распутица, трезво подумал Петр, но все равно было приятно. И на предложение ехать с ним ответила согласием сразу, не раздумывая. У Петра даже создалось впечатление, что тетка испугалась за племянницу куда сильнее, чем сама Настя. Пришлось
В дорогу отправились утром, специально для этого Петр купил трех неплохих коней – одного для себя, остальных для женщин. На них он планировал добраться до бота, ну а там уж они с Настей улетят, а Светлана Никитична с лошадьми вернется домой. Три коня плюс некоторая сумма в золотых и серебряных монетах (искинт постарался, за полчаса нашлепав по паре килограммов того и другого) должны были обеспечить ей безбедное существование. Кстати, с деньгами вообще интересно получилось – первую партию Петр безжалостно забраковал. Не потому, что деньги были плохи, а, наоборот, потому, что они были чересчур хороши. Только вот вряд ли на планете умели выплавлять химически чистое золото или такой же чистоты серебро, а значит, любой внимательный человек мог спросить: а откуда у вас такое? Петр не хотел осложнений. Он в принципе готовил деньги под себя – мало ли что, а звонкая монета обладает замечательным свойством открывать двери, развязывать языки, ну и еще кое-что по мелочи. Нет, можно добиться этого и бластером, но, как известно, золото и бластер могут успешно дополнять друг друга. Звонкая монета и ствол могут куда больше, чем каждый из компонентов этого опасного коктейля в отдельности. Ну а раз уж осталось что-то (а осталось много), то почему бы не сделать женщине подарок.
Выехали со двора бодро, весело переговариваясь, – у Петра благодаря хорошей памяти был неисчерпаемый запас неизвестных здесь анекдотов. Плюс рядом весело, совсем не по-кошачьи, прыгал Мурзик. Местные собаки брехали из-за заборов, но как-то вяло, видать, уже привыкли, а вот когда отъехали подальше, они стали забиваться в конуры и выть. Боялись они, судя по всему, страшно, и явно не того, кем котенок (хотя на вид какой уж котенок, при таких-то габаритах) был сейчас. Похоже, их страшило то, кем он станет в будущем, и Петр их прекрасно понимал.
На улице было полно народу, но проехали свободно – перед конными расступались, да и Мурзика, похоже, тоже побаивались. Кстати, Петр лишний раз убедился, что здесь все друг друга знают – с такой скоростью женщины здоровались. Правда, не все встречные были настроены доброжелательно – пару раз Петр слышал, как их обругали, ну да ничего особенного. Настя по местным меркам была девушкой со странностями, во всяком случае, прибиться к компании бродячих музыкантов отнюдь не считалось в этих местах хорошим тоном. Ну а когда за ней (и как все узнали?) приехал такой видный и явно богатый мужчина, определенный негатив это вызвало моментально. Может, банально позавидовали – кто их знает? А один раз какой-то мужик, уже с самого утра изрядно поддатый и, судя по дорогой, хотя и засаленной одежде и рапире на боку, позорящий своим видом не кого-нибудь, а дворянство, и вовсе обозвал женщин шлюхами. Те сделали вид, что не услышали, а вот Петр неожиданно для себя обиделся.
Ну что ж, одни проглатывают обиду, другие – обидчика. Чуть подправив траекторию движения своего смирного и абсолютно пофигистически настроенного (сам таких выбирал – Светлане Никитичне с ними еще обратно тащиться, и с парой норовистых животных в поводу можно и не доехать) непарнокопытного, он как бы случайно зацепил сквернослова, да так, что тот, потеряв равновесие, грохнулся в лужу. Справедливости ради надо сказать, что мужчина, несмотря на плещущийся в организме алкоголь, попытался уклониться от столкновения, и это ему вполне удалось бы, если бы Петр не вынул ногу из стремени и не пнул его в лицо. Проделано все это было настолько быстро и аккуратно, что никто ничего не увидел, а пострадавший возмутиться не мог при всем желании, потому как потерял сознание. Больше того, ситуация вызвала дружный смех – как же, пьяного разиню лошадью сбило, вот умора! Петру оставалось лишь бросить рядом с лежащим несколько мелких монет на опохмел, что для дворянина было крайне унизительно, и спокойно поехать дальше. Очень может быть, что, когда потерпевший придет в себя, он обнаружит, что стал посмешищем для половины города. И правильно – незачем свой поганый рот раскрывать, когда не спрашивают. Некоторые ведь не думают, что у обиженной старушки может быть сын – полковник госбезопасности или внук-бандит, а ведь отомстят они абсолютно одинаково. Тем более не стоило задевать женщин, рядом с которыми едет мужчина-защитник, и алкогольное опьянение тут смягчающим обстоятельством никак не является – за глупость все равно придется платить.