Путь домой
Шрифт:
Летели мы около трёх часов, почти всё время на бреющем, радары здесь уже были. За полсотни километров до Москвы, мы совершили посадку в поле неподалёку от трассы, сменили авиационную технику на авто, и поехали по покрытому укатанным щебнем шоссе к столице Союза. «Форд-Транзит» легко глотал километры, накатанность трассы вполне позволяла держать скорость в пятьдесят, изредка шестьдесят километров в час. Чуть позже начался асфальт, и я разогнался до сотни, легко обгоняя разные легковушки и многочисленные грузовики.
По времени был полдень, три с половиной часа, судя по «Маяку» который мы слушали с
Дети в обед были покормлены, а вот скорый ужин подразумевал, что нужно искать место, чтобы их покормить. Да и сам я чувствовал позывы голода. Мы добрались до центра города, вполне благополучно, без непредусмотренных остановок и встали на очередном светофоре, горел красный. У пешеходного перехода стояла толпа пешеходов, они тоже с большим вниманием разглядывали как машину, так и меня. Пассажирский салон был тонирован и они не видели, кто там сидел. Я подёргивал в такт музыки головой, проигрывалась «Ария» и нетерпеливо поглядывал на светофор. Впереди было видно кафе, и я решил, что там самое место, чтобы поужинать. Наконец загорелся зелёный, но здесь спустившийся со своего «скворечника» капитан ГАИ, поднял жезл, останавливая меня. Нарушений не было, поэтому я проехал мимо, пересёк перекрёсток и, подкатившись к кафе, припарковался у края тротуара.
— Дети, выходим, — скомандовал я и нажал кнопку открывания боковой двери.
Сам покинул место водителя, покосился в сторону капитана, что быстро шёл в нашу сторону, демонстративно поправил кобуру на боку, и первым направился к дверям кафе, поставив машину на сигнализацию. Меня никто не трогает, я никого не трону. Мой жизненный принцип. Чего менты ко мне пристали?
Дети были одеты в обычную для них одежду, но по сравнению с местными жителями, они яркими пятнами выделялись на общем сером фоне, поэтому к нам было приковано всеобщее внимание. Сам я был в цифровом камуфляже, с броником поверх, на боку кобура с «Грачом». В принципе нормально одет, даже кепи была на голове. Осмотрев зал, в который мы прошли, я уверенно направился к свободному столику. Для нас должно хватить.
Пододвинув к столу стулья, я взял свободные с других столов и рассадил детей. Когда я сам усаживался, то в помещение вошёл капитан и, найдя нас взглядом, решительным шагом направился к нам.
— Молодой человек потрудитесь объяснить, почему вы не выполнили просьбу остановиться, и кто доверил вам управлять в столь юном возрасте автомашиной?
— На последний вопрос я отвечу так, нет таких людей, которые могут мне что-то запретить. Машина моя, как хочу, так и езжу. Не остановился по требованию по той причине, что ничего не нарушал, и не видел в этом смысла. Гражданином вашей страны я не являюсь, и меня не волнуют ваши знаки внимания. Я их игнорирую. Это все ваши вопросы?
— Попрошу
— Слушай капитан, не нагнетай. У меня и так многотысячное кладбище за спиной, не нужно делать так чтобы там ещё появилось надгробие с вашими данными. Я голоден и зол, заводить меня не надо, я и так это легко делаю, без чужой помощи. Надеюсь, я пояснил свою позицию? Не трогайте меня — я не трону вас.
— Это ещё не всё, — сказал капитан, явно пропустив большую часть монолога мимо ушей. — Что у вас за оружие в кобуре? Попрошу сдать.
— Слушай, да ты достал уже, я понимаю, что ты при исполнении, но и меру нужно знать. Я тебе ясно сказал, будешь доставать, прикопаю.
— То есть выполнять приказ вы не будете?
— Пошли на улицу, — велел я вставая. — Я дебилов на глазах детей не убиваю.
Как только я встал на ноги, тот попробовал меня зафиксировать, и отобрать пистолет. Пришлось приголубить его кулаком, отчего охнули все посетители, зал был отнюдь не пустой, а на нас и так было обращено всеобщее внимание. Ухватив его за шиворот френча, я потащил офицера на улицу, бросив около входа. Добивать не стал, хотя имел острое желание это сделать. Не при детях же, я не один был в кафе с детьми.
Убрав в За Пазуху микроавтобус, вернувшись, я взмахом руки подозвал официантку. Мои дети вели себя спокойно, мои действия, как ни странно для них были привычны. Да и вообще, если отец именно так поступает, значит так и надо. Вот другие посетители стали тишком покидать общий зал кафе.
— Меню, пожалуйста, — попросил я, когда немного бледная официантка подошла к нашему столику.
Взяв протянутый плотный лист картона, я его осмотрел с обеих сторон, и возмутился:
— Тут мороженое одно, соки да пирожные с тортами, что у вас за кафе такое?! Где нормальная еда?!
Вот дети заметно оживились, когда я перечислил ассортимент меню, и стали с надеждой на меня смотреть.
— Это кафе-мороженное. Для молодых пар и семей. У нас не бывает другого ассортимента.
— Вот же… — я замолк, не договорив, покосившись в сторону детей. — Ладно, мы своё будем, благо запасы имеем. А так мороженное на всех, соки, и пирожных, сколько есть, всё возьмём.
— Ура-а-а, — тихо прошептал Лёня, глядя на меня счастливыми глазами.
— Но-но, поужинаете, и кто всё съест тот и получит сладкое, — после чего повернулся к официантке. — Принесёте заказ, когда я скажу, не раньше. А то знаю я своих детей, если мороженное будет на столе, ничего другого есть не будут.
— Хорошо, — кивнула та и, забрав меню, поспешила обратно.
Мне показалась, та меня боялась, но почему, к ней у меня пока никаких претензий не было. Достав термосы, я разложил тарелки с ужином, хлопнул по руке Гены, который пытался утащить два кусочека колбаски с тарелки, и велел приступать к ужину.
Поужинали мы нормально, и я стал обдумывать свои дальнейшие шаги. Для детей правда было уже поздно, наше внутренне время с местным не совпадало на три часа, мы раньше спать ложились, но приспособиться будет не трудно, тем более в этом мире мы проживём больше месяца. Наконец принесли мороженого и соки. Я убрал грязные тарелки, и всё лишнее что несли с кухни, убирал в За Пазуху делая запасы, после чего попросил счёт.