Путь домой
Шрифт:
Сегодня планировалась прощальная гулянка, в совхозном клубе будет проходить. Там будет всё руководство, почти все кто помогал ремонтировать технику ну и все мои родственники, что жили тут. Я понимаю, что они мне в действительности не родственники, да и они сами это понимали, разобравшись, в чём суть. Однако мы всё же друг друга считали близкими людьми и относились соответственно. Тот же Васильич пробил для себя, своей семьи, для руководителей района и их семей, да что им, для руководства Татарской АССР, прохождения процедуры омоложения, так думаете, я их омолаживал, а родственников нет? Все прошли эти процедуры. Капсул хватало. В транспорте был крупный медцентр, и мощный искин-медик. Там даже моего присутствия не требовалось, я лишь на челноке поднимал людей, и спускал на планету восстановленных. Как конвейер, точно говорю.
Устроившись на шезлонге, я дотянулся
— Миша, — окликнула меня бабушка. — Через четыре часа гулянье начинается. Будет кто из правительства?
— Хрущёв точно будет, обещал, — сразу ответил я, убавив звук. — Из Казани люди будут. А что?
— Так в зал все не поместятся. Там сейчас столы накрывают, готовят.
— Не-е, хватит. Я здесь идею шведского стола подкинул, реализуют. Васильич загорелся испробовать. Он там сейчас проверяет всё и руководит.
— А-а-а, видела в фильме. Посмотрим, может действительно удобно будет. А сидеть как, ноги-то устанут?
— Лавки поставят, зато зал для танцев большой будет. Я за час до начала отправлюсь туда, динамики поставлю, репертуар подготовлю.
— Это хорошо.
В это время в сад забежали Аня с подружками, и та бросилась к бабке. Несмотря на то, что родными назвать их сложно, моих детей местные Солнцевы очень любили, хорошие, умненькие и добрые дети. Души в них не чаяли, поэтому Антонина Михайловна сразу оторвалась от стирки, она через час должна была отправляться в клуб, помогать женщинам, готовила последние штрихи перед переездом в новый дом, и погладила Аню по голове, приласкав. Последние три дня детей я не видел, они с прадедом в лес ходили, в поход, несмотря на осень, погода тёплая стояла, я вон в одной майке был, хотя ветерок и налетал, вызывая гусиную кожу, но всё равно на улице ещё можно было ночевать. Поход удался, дети были довольны, как и прадед, Гаврила Иванович.
В это время, пробежав во двор заваленный стройматериалом, дроиды уже заканчивали с гаражом и скоро приберутся во дворе, ко мне направился Васильич с самым решительным видом.
— Что опять свадьба?! — возмутился я. — И так за месяц семнадцать свадеб сыграли. То одной семье трофейный мотоцикл с люлькой, то машину, то стройматериал. Последним вон, трофейный грузовой «Опель-Блиц» подарил. Дочь у тебя всё же замуж выходила.
— А тебе что, жалко? — удивился тот притормозив.
— Да нет, мелочь, просто тупо лень ходить на эти свадьбы. Тем более у нас вечером прощальная гулянка.
— Да я не за этим, — отмахнулся тот. — Тут другое. В «тридцать пятом» что ты сегодня утром достал, танкиста нашли. В этом и проблема.
— Утром Петрович приходил, рассказал о нём. Ну и что за проблема, похоронить нужно, — пожал я плечами. — Я как всегда буду присутствовать, как и все фронтовики.
— Да здесь не в этом дело, — поморщился Васильич, устраиваясь на садовом стуле и выпивая мой стакан с апельсиновым соком, крякнув от удовольствия. — Тут другое дело. Это командир, лейтенант-танкист. Документы при нём. Филатов его сразу стал пробивать, и выяснилось, что у нас тот жив, полковник-фронтовик, Герой Советского Союза. Войну командиром танкового полка закончил, подполковником. Сейчас в Воронеже живёт. Филатов с ним связался по телефону и обрисовал ситуацию, что, мол, нашли его двойника застрелившегося в танке. Тот пулю себе в висок из «Нагана» пустил. Так этот полковник вспомнил, что был похожий случай, он такой танк нашёл и закрылся в нем, когда его группа немцев окружила. Уже хотел стреляться, боеприпасов в танке не было, как вдруг на дорогу выскочил пулемётный «тэ-двадцать шестой» и покосил часть немцев, остальные разбежались. Экипаж спас его тогда. Он на броне уехал. Живой остался, а этому видимо не повезло.
— Хм, вот и расхождения в мирах… — задумчиво протянул я.
В это время к нам в сад прошёл представитель Хрущёва и, дождавшись когда Васильич уйдёт, подошёл и, хлопнув папкой о садовый столик, сказал:
— Ладно, мы согласны обменять два крейсера и три эсминца на ещё один челнок и два штурмовика класса космос-атмосфера…
Осмотрев строй голых мужиков разного возраста, но не младше тридцати, я хмыкнул. Они ещё не знали, что их ждёт. О том, что после прохождения канала они омолодятся, добровольцы были не в курсе. Я ни
Дети были здесь же, я как раз заканчивал их раздевать, убирая одежду в чемодан. Канал открывался на территории Казахстана, здесь эта страна немного по-другому называлась и пока входила в состав Советского Союза, однако всё же тоже было достаточно холодно, поэтому детей я раздевал перед самым открытием канала и завернул их всех в одно тёплое шерстяное одеяло. Они так и стояли одной группой на резиновом коврике, обнявшись, с одеялом закрывшим их со всех сторон. Рядом топтались те добровольцы, которым я доверил детей. Их задача подхватить детей по одному на руки, каждому был отобран один ребёнок. Главное чтобы не перепутали, особенно близнецов, после этого они должны бегом пересечь границу канала перемещаясь в соседний мир с моими детьми на руках. Сначала это сделает первая десятка добровольцев, потом те, что с детьми, колышками я уже обозначил границы канала, следом я, ну и оставшиеся добровольцы. Их всё же набралось семьдесят человек. Я им честно сказал, что не все могут перейти, последние так вообще могут погибнуть, например канал схлопнеться и один погибнет, перерезанный пополам и половинки появятся в разных мирах. Однако они всё равно шли на это, жребий кидали, кто пересечёт канал последним. А сейчас стояли и медленно синели под лёгким не сказать что тёплым ветерком.
Вокруг нас были сплошные степи, ветер тоже гулял, но здесь помогли местные власти. Вокруг стояли машины, что заметно уменьшало силу ветра, а с той стороны, откуда дуло, натянули полог, так что в принципе до нас он добирался совсем ослабевший.
Стоявшая рядом обнажённая Кира подняла голову и спросила:
— Папа, долго? Хо-олодно.
— Сейчас солнышко, сейчас мы отправимся в лето.
В это время канал, наконец, заработал, и моя рука провалилась в него, раздался хлопок, когда выравнивалось давление. Местное командование, что наблюдало за нами, работало шесть кинокамер, стояли генералы, даже сам командующий здесь был, оживились, но мне было не до них. Уже давно со всеми попрощался, для меня они были простыми зрителями.
— Первая группа вперёд!
Первая десятка, что уже начала синеть на холоде, с места взяла в разбег. Правда от края до них было метра два, но они мгновенно пробежали через канал в другой мир, почти сразу следом без разрывов парни с моими детьми на руках, а уже следом шагнул я. Все, как и пояснял раньше. За мной бежали остальные добровольцы, сразу подавая в сторону давая дорогу следующим.
Когда я перешёл за первыми добровольцами, а оказались мы в поле, причём летнем засеянном пшеницей поле, я даже плечи расправил, подставляя их жаркому летнему солнцу. Вокруг насколько хватало глаз, лишь колосилась золотистая поросль засеянного поля, показывая, что сейчас было позднее лето, колоски ещё росли, но в одной стороне я заметил вдали палочки столбов. Видимо телеграфных, похоже, там была дорога.
Дети здесь же подбежали ко мне, как я появился, поэтому достав чемоданы, я их открыл, там был летний комплект, и велел одеваться. Сам я достал привычную камуфлу, носил ее, когда меня снова омолаживало до скелета-подростка, и так же стал одеваться, изредка помогая малышам, Марине и Денису, остальным помощь не требовалась, уже взрослые, всё сами.
Как ни странно, но перейти успели все добровольцы, вся группа в семь десятков человек, включая представителя Советского Союза из мира, в котором мы только что были. Семьдесят первым считался. Он был в первой десятке и надо сказать был такой же обалдевший как и остальные. Многие, проходя процедуру полного омоложения при переходе через межмировой канал, содрогались в конвульсиях и падали. Ладно те кто нёс детей не помяли их, опускали на землю и перекатом уходили в сторону давая дорогу остальным. Так что дети в принципе переход прошли нормально, что не скажешь о добровольцах. Мата не было только по той причине, что рядом были дети. У некоторых конечно вырвались крепкие словца, дети сразу насторожились запоминая новые неизвестные слова, но после того как я рявкнул, даже они прекратились. Добровольцы ощупывали себя, с потерянными, многие с радостными, а в основном с обалдевшими лицами. Об омоложении никто из них не знал, и они пытались осознать изменения в себе. Это я им и дал пока мы одевались.