Путь домой
Шрифт:
На экране появились формулы. Работая, Скотт сокращал каждую до нескольких символов. Примерно через полчаса он оторвался от клавиатуры.
– Таким способом Вы сможете изменить кристаллическую структуру металла так, чтобы он пропускал электромагнитные волны видимого диапазона.
На экране появилась трёхмерная модель кристаллической структуры металла. Скотт удовлетворённо откинулся на спинку кресла.
– Прозрачный алюминий? – недоверчиво переспросил Николс.
– Он самый.
– Но ведь на то, чтобы вычислить параметры этой матрицы, понадобятся годы!
– Зато когда
Доктор Николс смотрел на экран, и по лицу его было видно, что модель занимает его гораздо больше, чем мечты о богатстве.
– Ну так что, – спросил Скотт, – заинтересовало это Вас? Или же мне её убрать? – И он протянул руку к клавиатуре.
– Нет! – воскликнул Николс. – Нет. – Нахмурившись, он смотрел на экран. – Что вы задумали?
– Пожалуйста, оставьте нас на минутку, – попроси вдруг Маккой. Скотт стал было возражать, но Маккой повторил: – Пожалуйста.
Николс неохотно вышел.
– Скотти, – сказал Маккой, – если мы дадим ему формулу, то от этого изменится будущее!
– А откуда Вы знаете, что не он разработал эту технологию? – ответил Скотт.
– Но …
– Доктор Маккой, как Вы не понимаете? Это он разработал её! Неужели Вы никогда о нём не слышали?
– Я врач, а не историк, – буркнул Маккой. Он согласился на этот маскарад, но чувствовал настоятельную необходимость насколько возможно избегать изменений прошлого. Невольно ему вспомнился спор с Кирком на борту «Баунти».
– Чтобы знать о Маркусе Николсе, не надо быть историком! Это всё равно, как если бы я ничего не знал о… э…
– О Пастере?
– А кто это?
– О Ялов [4] ? Об Арнеге?
– Ладно, это не важно. Важно то, что именно Николс разработал технологию изготовления прозрачного алюминия! И это была только первая из его разработок! Так что мы вполне можем дать ему формулу – более того, возможно, так и должно быть!
Маккой взглянул на него, чуть склонив голову набок – совсем не по-маккоевски и в то же время как-то очень знакомо.
4
Розалин Ялов – американская женщина-учёный, удостоенная в 1977 году Нобелевской премии в области физиологии и медицины за разработку метода радиоимунного анализа пептидных гормонов. Только не спрашивайте у меня, что это такое.
– Но, Скотти, не значит ли это тогда, что у нас получилось? Что нам удалось найти китов, вернуться в своё время и…
– Нет, доктор. Это значит, что он получил от нас формулу – или же сумел запомнить достаточно из того, что я показал ему, чтобы воспроизвести процесс изготовления. То, что случится в наше время… это зависит от нас.
Маккой кивнул. Расправив плечи, он открыл дверь. Доктор Николс, с явной неохотой оставивший наедине своих непрошенных гостей, стоял спиной к окнам, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Маккой жестом пригласил его войти.
– Итак, доктор Николс – Марк… – начал Скотт.
– Минутку. – Николс перевёл дыхание. – Вы понимаете, что предлагаете мне.
– Да, – сказал Скотт. – Очень хорошо понимаю.
– Почему?
– Что – почему?
– Почему вы предлагаете мне это?
– Потому что нам кое-что от Вас нужно.
– Что же? Мой первенец? Моя душа?
– Нет, нет, – усмехнулся Скотт. – Всего лишь акриловые листы. Большие листы. Нам нужно, чтобы Вы оплатили эти листы и их доставку.
– То, чего вы просите, стоит несколько тысяч долларов. То, что вы предлагаете взамен – если это правда – намного больше. Не говоря уже о славе и почестях…
– Поймите, Марк, – сказал Маккой, – у нас нет нескольких тысяч долларов. А нам позарез нужны акриловые листы. И срочно.
– Вам знакомо выражение «слишком хорошо, чтобы быть правдой»?
Маккой схватился за голову.
– Самое время нарваться на честного человека!
Николс был явно не в силах оторвать взгляд от экрана.
– То, что вы показали мне, похоже на правду, – сказал он. – Это, конечно, только начало, но начало правильное. Это как ответ – а я последние два года лишь формулировал вопрос. С другой стороны, случалось, учёные и поталантливее меня увлекались идеей вечного двигатели и ещё Бог знает каких абсурдных изобретений. Откуда мне знать…
– Вы думаете, что мы хотим Вас обмануть! – изумлённо воскликнул Скотт.
– Я подумал о такой возможности, – спокойно сказал Николс. – Возможно, вы даёте мне заведомо неправильную формулу. Или пытаетесь заставить меня заняться исследованием, начатым какой-то другой кампанией, чтобы потом обвинить нашу фирму в промышленном шпионаже.
– Об этом я не подумал, – удручённо сказал Скотт.
Криво усмехнувшись, Николс взглянул на Маккоя.
– Кабинетные учёные, – сказал он.
– Что мы должны сделать, чтобы Вы поверили, что мы действуем законно? – спросил Маккой.
– А вы вправду действуете законно?
– Ну… в общем да. Во всяком случае, мы не пытаемся обмануть или оклеветать Вас. Или нанести ущерб вашей фирме.
– Но если это формула правильна, вы могли бы продать её…
– Как Вы не понимаете? – вскричал Скотт. – У нас нет времени!
Николс присел на край стола, намеренно отвернувшись от экрана.
– В обычных обстоятельствах, если Вы хотите продать что-то подобное – нет, дайте мне договорить – вам следует обратиться в фирму и оформить лицензию за царское вознаграждение.
– Но нам не нужно царское вознаграждение. Нам нужно…
– Марк, – вмешался Маккой, – у нас нет на это времени. Мы должны заключить с кем-то сделку. Лучше, если это будете Вы. Не спрашивайте, почему. Если это будете Вы, думаю, мы можем быть уверены, что формула найдёт достойное применение. Если Вы считаете себя не вправе получить вознаграждение, можете пожертвовать его благотворительному фонду или подарить тётушке Матильде – дело Ваше. Но акрил нам нужен позарез, и время поджимает. Если нам придётся обратиться в другую фирму и поискать кого-нибудь менее щепетильного, мы так и сделаем.