Путь эльдар: Омнибус
Шрифт:
Теперь машина парила прямо перед ним и как будто рассматривала его мерцающими сенсорами. Клиент, имевший довольно жалкий вид, задвигался в клетке и слабо захныкал. Не задумываясь, Ксагор медленно отнял одну руку от сосуда, чтобы протянуть ее вперед и погладить изогнутый металлический нос. Из пазух на блестящей шкуре Талоса частично выскользнули орудия и неуверенно вернулись на место, когда рука приблизилась.
Харбир проскользнул дальше, в гущу толпы. Убравшись на безопасное расстояние, зрители принялись расталкивать друг друга, стремясь посмотреть, как пыточная машина примется за работу. К их несомненному разочарованию, но к облегчению Харбира, устройство пока не принялось рвать этого мелкого идиота на конфетти. Когда машина наконец раскачается, он потеряет и цель, и посылку. Сейчас Талос как будто удивлялся тому, что у кого-то хватает безрассудства стоять прямо перед ним, когда он на охоте, но это вряд ли продлится еще немного.
Он тайком нащупал под поясом флакон, содержащий фейрун. Обмазанный фейруном клинок заставлял даже неглубокие порезы источать терзающую нервы боль, от которой отравленный впадал во всеобъемлющий ужас. Обычно он использовал яд на тех, кто уже был обездвижен, потому что жертвы, как правило, пускались прочь, будто за ними мчались гончие ада.
Удача не оставила его — несколько капель фейруна еще оставалось. Быстрым, отточенным движением Харбир щедро нанес яд на клинок, озираясь в поисках подходящей жертвы. Неподалеку стояла молодая с виду женщина, украшенная пирсингом, татуированная и обнаженная до пояса. Харбир неспешно прошел мимо и быстро резанул по незащищенным ребрам, даже не сбив походку. Только в тот момент он понял, что эффект фейруна могут полностью изменить всевозможные смеси, уже находящиеся в крови эпикурейки.
Он услышал резкий вдох и негромкий крик, растворяясь в толпе, но это не был тот вопль, на который он возложил надежды отвлечь пыточную машину. Но тут толпа брызнула в стороны — машина поднялась выше и ринулась вперед за убегающей девушкой. Его цель так и осталась стоять, тупо глядя, как улетает Талос. Харбир решил впредь не спускать с глупца глаз — кто знает, какие еще он найдет способы убиться, пока Харбир собирается прикончить его в Птичниках?
Ксагор с сожалением смотрел Талосу вслед. Для почитателя боли — такого, как он — было невероятной честью подвергнуться пытке подобным устройством. Печально, но именно это, с точки зрения Талоса, делало Ксагора совершенно неподходящим клиентом.
Перебравшись через изогнутый мост и направившись к Берилловым воротам и безопасности, ждущей за ними, Ксагор понял — что-то идет не так. В такой близи от ворот уже была ясно видна преграда между Метзух и Птичниками — клубящаяся, прозрачная стена болезненных цветов, изгибающаяся во всех направлениях. За ней можно было разглядеть высокие решетчатые пики крупнейших Птичников — преграда делала их неясными, как будто они находились под водой. Ксагор покрутил сосуд между ноющими ладонями и пошел дальше. Он был уже так близок и должен был продолжать путь; единственный альтернативный путь к башне хозяина не стоило даже рассматривать.
Дорога выглядела на редкость пустой, и это вселяло беспокойство. Подойдя еще ближе к воротам, он понял, что всех, кто был впереди, заворачивают назад, и какой-то уголок его разума начал отчаянно паниковать. Подле ворот стояла группа воинов архонта Маликсиана в полном боевом облачении и, насколько мог сказать Ксагор, не пропускала никого. Он собрался было спросить кого-нибудь из недопущенных, что происходит, но решил, что это будет выглядеть подозрительно и рассердит воинов. Последователи Маликсиана часто разделяли неприязнь архонта к тому, что большая часть комморритов обычно называла «здравомыслием».
Облизнув губы, Ксагор приблизился к воинам. Они не навели на него дула своих зубчатых осколочных винтовок, и это был хороший знак. Правда, с пути они тоже не сдвинулись, и это было не очень хорошо. Он почтительно остановился на расстоянии нескольких шагов от них.
— Я… — это было все, что успел произнести Ксагор, прежде чем один из воинов лаконично оборвал его.
— Проход закрыт.
— Я по заданию хозяина, очень срочно, — залебезил Ксагор с неприятным ощущением, что вручает свою жизнь в руки воина.
— Проход. Закрыт.
Сквозь глухой шлем невозможно было прочесть, что выражало лицо солдата, но при этом он поднял руку и изобразил пальцами галочку, подчеркивая значимость слов. Другие воины, посмеиваясь, нацелили на Ксагора осколочные винтовки.
— Я служу мастеру Беллатонису! — пискнул тот.
— Так это ведь совершенно другое дело! Входите, конечно же, — ответил воин с обезоруживающей любезностью. Он отступил в сторону, зубчатые пасти винтовок опустились. Ксагор почуял ловушку.
— Могу ли я поинтересоваться, что происходит, почему вы не пускаете всех остальных? — спросил Ксагор со всей вежливостью, на какую был способен. Совсем недавно архонт Маликсиан и хозяин были не разлей вода, и он надеялся, что это все еще было так.
— Можете, разумеется, и если спросите, то я скажу, что вам не хотелось бы сейчас находиться в Птичниках.
— О нет.
— О да.
— Она прямо сейчас идет? Она, случаем, не только что началась или, может, подходит к концу? — Ксагор ухватился за соломинку надежды — вдруг ему повезет, и они предоставят сопровождение.
— Это исключено. Если на то пошло, то крови намечается много, и сейчас она должна уже литься по-настоящему.
— Но мне нужно как можно быстрее добраться до башни хозяина! Уверяю, он вас вознаградит!
— Это. Исключено, — воин снова изобразил галочку и глубокомысленно добавил. — Если уж вы так высоко оцениваете свои шансы пробраться через Птичники пешком, то, полагаю, Летчице только в радость свежее мясо.
«Берилловые ворота» — очень неподходящее название, подумал Харбир. На фоне тонн серебристого металла, использованного при их строительстве, перекрученные и покрытые орнаментом колонны, в честь которых были названы ворота, совершенно терялись. Харбир приотстал, пока слуга разговаривал со стражниками у ворот. В конце концов они пропустили его, хоть тот, судя по виду, пошел с неохотой. Несколько ударов сердца, и Харбир сам направился к воинам. Он взвесил свои шансы на случай, если дело дойдет до драки. У них винтовки, и это сыграет против них в ближнем бою, но этого, скорее всего, не хватит, чтобы компенсировать преимущество в численности и защите.
— Проход закрыт.
Встретившись с новой проблемой, воины, казалось, вели себя настороженно. Может, прислужник сказал им что-то, что вызвало подозрения? Сообщил, что за ним гонятся? Харбир внезапно почувствовал себя, как раб, обездвиженный перед исследованием. Он решил брать напором.
— С дороги, у меня важные дела в Птичниках, — заявил он.
Воины посмотрели друг на друга, наигранно удивляясь его дерзости. Один из них спросил:
— С кем?
В голове Харбира заметались варианты ответа. Он остановился на самой простой лжи.