Путь эльдар: Омнибус
Шрифт:
Обороняющиеся использовали моноволоконную паутину, сети из столь тонкой проволоки, что она проскальзывала между молекулами, рассекая субатомные связи на своем пути. Пестрый использовал ручное оружие подобного рода и своими глазами видел, с какой поистине ужасающей эффективностью оно при малейшем касании разрезает и броню, и кости, и плоть. Он почувствовал, что его подташнивает от самой идеи использования моноволоконных орудий в таком масштабе, не разбирая ни друзей, ни врагов.
— Возможно, мне следует уйти, ваше несравненное величество, — сказал Пестрый. — Премного благодарен за ваше гостеприимство, не могли бы вы меня просто где-нибудь высадить…
— Нет, — отрезал лже-Вект. — Ты останешься здесь, пока не увидишь ответный удар Валоссиана.
Фальшивый то был тиран или настоящий, Пестрый не мог просто взять и воспротивиться ему, из опасения, что кабалиты Черного Сердца могут решить, что авторитету их властелина что-то угрожает, и попытаться это пресечь. Арлекину снова уселся, чтобы наблюдать за экранами с выражением восхищенного внимания. Его застывшая полуулыбка была маской, под которой скрывалась напряженная работа мысли. Он не найдет то, что ищет, здесь, на фронте повторного завоевания Комморры Вектом. Ему нужно уйти глубже, попасть в те места, где он мог видеть и касаться вещей руками и разумом.
Корабли Черного Сердца снова сплотились вне радиуса поражения моноволоконных пушек. В первой стычке погибло не более одного на десяток, и оставшиеся теперь кружили, как разозленные шершни, явно не желая снова пытать удачи. Миновали минуты, прежде чем Пестрый понял, в чем причина задержки — снова появились «Вороны пустоты». Пушки снова изрыгнули смертоносную паутину, чтобы создать непроницаемую стену смерти в конце дороги. Но бомбардировщики с крыльями-лезвиями, не замедляясь, ринулись вниз, прямо в вихрь нитей, несмотря на то, что это выглядело как безрассудный прыжок навстречу гибели.
Под крыльями атакующих самолетов разгорелись яркие огни, и они одновременно выпустили ракеты. Снаряды разлетелись веерообразной дугой, врезались в дрейфующие облака моноволокна и взорвались. «Вороны пустоты» снова воспользовались раскалывающими ракетами и в клочья разорвали облака двойными импульсами детонаций. Бомбардировщики промчались сквозь проделанный ими разрыв, чтобы атаковать уже сами шпили. Каждая машина испустила двойные рубиново-красные лучи, которые пробороздили глубокие раны на боках крепостей, словно огненные когти. Затем «Вороны пустоты» повернулись носами кверху и в последний момент перед столкновением ушли в небо. При этом каждый из них сбросил последнюю часть своего боезапаса — устройства, которые были разрушительнее, чем их пустотные копья и раскалывающие ракеты вместе взятые — пустотные мины.
Мины взорвались в два этапа, как и ракеты. Однако в этом случае первый заряд был сам по себе безвреден. Он создал мгновенную складку в ткани реальности, непроницаемую силовую сферу, чтобы ограничить взрыв второго заряда — единственной частицы чистой энергии темного света. Разрушительный потенциал пустотной мины был настолько велик и непредсказуем, что его приходилось сдерживать, чтобы у бомбардировщиков была возможность покинуть опасную зону. У подножий шпилей начали распускаться черные потрескивающие сферы. Некоторые из «Пустотных воронов» продемонстрировали свою невероятную меткость, сбросив мины точно в те открытые раны, которые они проделали в шпилях пустотными копьями. За несколько ударов сердца стремительные самолеты исчезли в разреженном воздухе Верхней Комморры, оставив за собой след из разрушений.
Теперь вокруг оснований обоих шпилей виднелись глубокие провалы, как будто какой-то великан ложкой выгребал из них содержимое. С болезненным вниманием Пестрый наблюдал, как двойная нефритовая спираль пьяно покосилась набок и начала оседать на серебряные лезвия соседа. От их размера и расстояния процесс выглядел медленным, но Пестрый знал, что чувствуют те, кто находится внутри — для них обрушение было ужасающим и неизбежным. Вверх взмыли пыль и пламя, скрывая эту сцену милосердной пеленой. Кабалиты Черного Сердца начали двигаться вперед по церемониальной дороге, чтобы разыскать и уничтожить любых выживших.
— Сколько смертей! — воскликнул Пестрый, не в силах сдерживаться дальше. — Разве вы не видите, что подвергаете город еще большему риску? Комморра — один из величайших уцелевших оплотов нашей вымирающей расы, а вы разрушаете ее так, будто у этих действий нет никаких последствий.
— Последствий? — лже-Вект улыбался тому, как успешно спровоцировал арлекина на еще одну вспышку. — То, что ты видишь здесь — это последствия неверных решений, принятых другими. Не вини хирурга, когда ему приходится резать глубже, чтобы спасти пациента, но вини инфекцию, которая требует столь радикальных мер для исцеления. Восстание, смута, гражданская война — вот что грозит Комморре полным уничтожением, и я вырежу их, подобно врачу!
Арлекин с изумлением выслушал эту тираду. Знал ли это лже-Вект или нет, но он поразил цель в самое яблочко. Бои были симптомом более глубокого заболевания. Так всегда и было с силами Хаоса: их агенты распространяли беспорядки всюду на своем пути, кто сознательно, кто нет. Когда же общество, на котором они паразитировали, распадалось на части, оно становилось еще уязвимее для их лживых речей, и медленный распад перерастал в неодолимую лавину.
Пестрый уже слышал подобные высказывания от представителей иной расы — от людей, самых недавних и самых ничтожных из мон-ки, что заявляли притязания на Галактику. Какими бы жалкими и звероподобными они ни были, но люди так и не познали полного падения в Хаос, как это произошло с эльдарской расой. Не раз люди балансировали на краю бездны, но всегда избегали уничтожения, делая именно то, что Вект делал сейчас — иссекая инфекцию, прежде чем она убивала все тело. Страшно подумать, что у расы, столь отсталой во многих других сферах, есть чему поучиться.
— Если позволите, о колоссальный ужас, я должен удалиться, — снова взмолился Пестрый со всей скромностью, на которую только был способен. — Хотя я и получаю столько знаний от истин, столь легко изливающихся с ваших мудрых губ, я чувствую, что мог бы лучше услужить, отправившись в город…
— Ты хочешь сказать, что тебе нужно пойти и пошпионить в другом месте. Хорошо. Стража, вышвырнуть этого шута.
Два воина в ониксовой броне, видимо, уже долго ждали именно этого приказа. Они подхватили Пестрого под локти и вытолкали его из зала управления. Выйдя наружу, они сбросили его с нижней ступени зиккурата, несомненно, сочтя это отличной шуткой в духе буквализма. Если они надеялись, что арлекин будет кричать, падая к верной смерти, то он их горько разочаровал. Пестрый улыбнулся, помахал им рукой и превратился в калейдоскопическое облако разноцветных осколков, которое поплыло прочь от церемониальной дороги и продолжающегося на ней кровопролития. Переливающееся дифракционное пятно, созданное голополем Пестрого, быстро исчезло внизу, в направлении потемневших ярусов Нижней Комморры.
Глава 8
ПЛАМЯ В КЛЕТКЕ
Архонт Ниос Иллитиан неторопливо прогуливался по своим увеселительным садам на вершине крепости Белого Пламени, как будто ему не было дела ни до чего на свете. Пусть город за блистающими алебастровыми парапетами содрогался и хрипел в агонии, здесь Иллитиана ничто не могло затронуть. Облаченный в удобные просторные одеяния и мягкие туфли, он бродил меж рядами вечно меняющихся фрактальных скульптур по дорожкам, усыпанным толчеными сапфирами. Он останавливался, чтобы глубоко вдохнуть пьянящие ароматы мака грез и цветущих лотосов, лениво покачивающих головками в прохладном воздухе.