Путь эльдар: Омнибус
Шрифт:
Воины ожидали призыва к действию, и им явно не терпелось приступить к делу. Однако, в первейшую очередь, они были дисциплинированными солдатами, и это, как по опыту знал Харбир, означало, что им привычно ожидание. Он стоял в стороне, пока они занимали себя тем, что бесконечно проверяли и перепроверяли свое снаряжение. Тем временем скрипучий голос Анжевер, не прерываясь, занудствовал внутри его черепа.
+Куда больше было тех, кто занимался более ограниченными физическими модификациями. Улучшенные гены, ускоренные рефлексы, усиленные чувства, регенерирующие клетки и все в этом роде — все большее и большее «усовершенствование» эволюционного процесса. Вот здесь в игру и вошли те, кого мы теперь называем гемункулами. Они начинались как некое разрозненное сообщество хирургов и ученых, которые стали первопроходцами в наиболее экстремальных сферах. По разнообразным причинам — в основном касающимся этики и законов — многие из них решили поселиться в портовом городе Комморра и других субцарствах Паутины.+
Всего несколько дней назад Харбиру было бы глубоко наплевать на какой-то старый, поросший пылью спор о том, где должны жить души. Такие вещи тогда ни о чем ему не говорили, но теперь эта тема стала для него глубоко личной. Он немного оживился, когда Анжевер начала извилистым путем подходить к чему-то вроде смысла.
+Те, кому предстояло стать первыми гемункулами, произвели многие из поистине радикальных экспериментов своей эпохи. Они создавали искусственные расы и адаптировали уже существующие под свои цели. Наиболее стабильной модификацией оказались бичеватели, и любой мог пройти подобное преображение, если хотел воспарить на собственных крыльях. Вполне возможно, что в то время на свет появились еще менее приятные создания — например, мандрагоры или многообразные безумные твари, которые сейчас находятся исключительно в ведении укротителей. Моделирование тел, реконструкция, евгеника — эти протогемункулы стремились превзойти друг друга, занимаясь абсолютно аморальной наукой, в то время как вся остальная эльдарская раса погружалась в анархию… о, приближается Иллитиан. Мы продолжим твое образование чуть позже.+
В этот миг люкообразная дверь начала откатываться в сторону, и все воины как один повернулись к ней лицом. Внутрь вошел архонт Иллитиан, окруженный телохранителями-инкубами. Выглядел он великолепно: облаченный в отполированные изысканные доспехи, при всем оружии и готовый к битве. Собравшиеся в комнате воины не сделали никакого явственного знака приветствия, не отсалютовали и ничего не выкрикнули, но сквозь них всех, словно разряд электричества, пробежала осязаемая перемена. В присутствии архонта расправлялись плечи, гордо поднимались подбородки. Пока воины ждали, атмосфера в помещении была напряженной, теперь она поистине искрилась от предвкушения. Иллитиан осмотрел их с лицом, сияющим от гордости. Один из воинов преклонил пред ним колени и пробормотал краткий отчет.
— Хорошо, хорошо, — проговорил в ответ Иллитиан. — Со второй группой тоже все улажено… Значит, все готово.
Архонт Белого Пламени бросил резкий взгляд на Харбира, прежде чем обратиться к своим воинам.
— Для нас уже подготовлена сцена. Выдвигайтесь по одному отделению и, во имя Лилиту, соблюдайте правильные интервалы. Я буду идти прямо за вами — вместе с Беллатонисом — пока мы не доберемся до шлюзов в третьем слое. Там мы объединим наши силы. Теперь вперед.
Иллитиан зашагал к тому месту, где стоял Харбир, в то время как первое отделение воинов покинуло помещение через один из туннелей.
— Мой дорогой Беллатонис, ты выглядишь ужасно, — Иллитиан улыбался, но его глаза ярко и холодно горели. — Как будто ты идешь на собственную казнь. Тебе следовало бы демонстрировать большую уверенность, хотя бы ради моих солдат.
— Я абсолютно уверен в вашей подготовке, архонт Иллитиан, — быстро ответил Харбир. — Она выглядит очень… впечатляющей.
Иллитиан выглядел слегка разочарованным.
— Я бы предпочел, чтобы ты назвал ее «тщательной». Впрочем, как я предполагаю, ты совершенно ничего не знаешь, какое маленькое чудо я совершил, одновременно предвосхитив эту необходимость и сделав все нужное в до смешного краткие сроки.
— Необходимость? — эхом повторил Харбир.
— Что понадобится покинуть крепость незаметно для лакеев Векта.
— А…
+Спроси Иллитиана, что он знает о лабиринте Черного Схождения.+
— Много ли вы знаете о лабиринте Черного Схождения? — спросил Харбир у архонта, надеясь, что его голос прозвучал как тон обыденного разговора.
Иллитиан как-то странно на него посмотрел, а потом опять улыбнулся.
— Я слышал обычные истории, окутывающие этот лабиринт: бесчисленные дьявольские ловушки, ужасная судьба тех, кто в него проник. И ты, и Сийин, мой предыдущий гемункул, постоянно держали рот на замке касательно этой темы и вообще всего ковена Черного Схождения в целом.
Архонт развел руками в пренебрежительном жесте и продолжил:
— Считается, что в большинстве случаев лучше не трогать гемункульские ковены и дать им заниматься своими делами. Поэтому, разумеется, я никогда не спускался сюда лично. Вот тут-то, конечно, ты нам и понадобишься как эксперт.
— Конечно, — снова повторил Харбир, чувствуя сухость во рту.
Они некоторое время спускались через недавно осушенные туннели, после чего по широкому ответвлению вышли на более сухую землю. Твердый, похожий на камень фундаментальный слой, расположенный под шпилями — на самом деле он, скорее, состоял из множества слоев — представлял собой плотные соты из служебных туннелей, коридоров, трубопроводов для отходов и потайных путей. Он уже давно использовался для транспортировки живой силы и собственности, чтобы избежать опасностей, связанных с путешествиями по улицам и воздуху. Кроме того, в некоторых местах сквозь фундаменты шпилей проходили целые подземные реки, предоставляя им либо полезный дополнительный вход, либо крупную дыру в безопасности, в зависимости от перспективы.
Каждый кабал хранил собственные тайные карты фундаментального слоя, и каждый кабал время от времени то блокировал, то открывал другие маршруты сквозь него. Некоторые части Нижней Комморры плавно переходили в этот слой, превращаясь в цепочки пещер, рудники или шахты. Еще глубже находились ямы гемункулов, которые висели, словно ульи, на подбрюшье Комморры. В фундаментальном слое скрывались всевозможные опасные и дикие существа, беглые рабы, сумасшедшие комморриты и другие безымянные чудовища, но никто из них не был настолько ужасающ, как сами гемункулы. Анжевер настойчиво продолжала поучать Харбира, пока они шли, и ее призрачный голос никак не покидал задворки его разума.
+После Падения выжившие еще-не-совсем-гемункулы осознали, что стоят на метафорическом лезвии ножа. Своими способностями они могли обмануть смерть, возраст, боль и болезни — буквально и во всех отношениях. Они могли бы править Комморрой и остальными субцарствами исключительно благодаря обещанию вечной жизни для всех, кто им верен. Однако, будущие гемункулы были достаточно мудры, чтобы понимать, что у них нет ни желания, ни умения возглавлять плебеев. Их заботили лишь дальнейшие занятия своим искусством, но они так же знали, что если они будут делать это поодиночке, то их поработят и заставят трудиться для остальных.
Так сформировались ковены гемункулов. Схоже мыслящие личности собирались в группы, чтобы организовать свои усилия. Ковены заключали договоры с теми, кто находился у власти — первоначально, благородными домами, а позже, когда Вект устроил переворот, кабалами. Черное Схождение — один из наиболее могущественных гемункульских ковенов в Комморре, и является таковым дольше, чем можно упомнить. Они к тому же — и, скорее всего, не случайно — один из более… дисциплинированных ковенов в том, что касается их практик.