Путь эльдар: Омнибус

Торп Гэв

Таков Путь Архонта.

Теперь я попрошу вас уделить момент и вспомнить три истории, которые я рассказал. По Пути Отступника мы проследовали за несколькими весьма различными отступниками, восставшими против весьма различных вещей. Был там молодой следопыт Синдиэль, пытавшийся сбежать от удушливого существования на борту искусственного мира, был там гемункул Беллатонис, пошедший против строгих ограничений своего ковена, был там и архонт Иллитиан, желавший свергнуть тиранию Векта.

Все трое ответили насилием на сдерживание, к которому призывали их сообщества, и все трое познали мрачные последствия своих действий, когда события вышли из-под их контроля. К своей чести, Синдиэль и Беллатонис пытались исправить ситуацию, насколько это было для них возможно. Иллитиан спасся лишь благодаря вмешательству Судьбы и оказался в услужении у неведомого хозяина. Желание свободы несет с собой большую опасность от тех, кто хотел бы ее эксплуатировать. И это узнали на себе экзодиты.

На Пути Инкуба мы увидели тех, кто идет узкой и прямой дорогой, подчиняясь речам своих повелителей, последователей дисциплины, обычаев, чести, долга и порядка. Тот самый инкуб, Морр, был первым и главным в этой истории, но был с ним и Караэис, обреченный чародей с искусственного мира, возглавляющий отряд Зловещих Мстителей.

Этот провидец и аспектные воины были обучены столь узким взглядам, что они видели в Морре лишь бесчестного, не ведающего дисциплины воина, даже когда он пожертвовал собственной душой, чтобы спасти души миллиардов. Все они пострадали за лишенную сомнений верность и с трудом искали новую цель в жизни под жестокой плетью неудач. Исполнение долга требует самопожертвования ради цели, которая всегда остается где-то вдалеке. Некоторые же забывают об истинном предназначении, и самопожертвование для них становится самоцелью. И это — искусственные миры.

Идя Путем Архонта, мы наблюдали за махинациями высших повелителей Комморры, которые принесли горький урожай. Мы узрели, как амбиции превратили их дом в поле боя и привели его на грань уничтожения. Мы стали свидетелями тому, как они, заложив семена собственной погибели, заставляли других платить по своим счетам столь долго, сколь возможно. И это, как мы можем предположить, темные эльдары.

Три истории переплетаются меж собой, каждая воплощает одну из граней расколотой души нашей расы. Каждая несет предупреждение, но также и крупицу надежды. Долгое время эльдары жили в изоляции друг от друга и от самих себя, отрицая части своего существования во имя того, чтобы выжить. И все же границы далеко не непроницаемы, когда они существуют лишь в нашем собственном сознании.

Такова роль скромных актеров вроде меня самого. Это наша роль — водить за нос Судьбу, пересекая границы, бросая вызов обычаям и насмехаясь над абсурдными нелепостями бытия. Это единственный способ показать нашему разделенному народу, что в этой мрачной и темной вселенной всегда есть чему поучиться даже у тех, кого вы глубоко презираете.

Гэв Торп

Тёмный сын

Гигант из огня и железа освещал собою святилище, омывая стены отблесками оранжевого и красного света. Его глаза были темными углями, его плоть пламенела под покрытой трещинами металлической кожей. Семь фигур возвышались в этом свете, облаченные в доспехи из темно-синих и черных пластин, увенчанные шлемами с причудливо изогнутыми рогами. В латных перчатках они держали длинные и широкие клинки, и лезвия клэйвов поблескивали в красном освещении. Позади, в тенях, скрывались другие, и во тьме едва различались их бледная кожа и сверкающие глаза.

Вошла еще одна. Она была облачена так же, как и другие, хотя ее доспехи были более богато украшены, а в качестве оружия она избрала пару изогнутых полуклэйвов, мерцающих от энергии.

— Страх, — произнесла клэйвекс. Ее голос доносился из-под шлема низким шепотом.

Слово повисло в воздухе, в то время как она начала мерить шагами пол перед неподвижными воинами. Семь пар глаз преследовали клэйвекса, пока она расхаживала от одного конца ряда к другому. Они высматривали любое промедление, любой момент сомнения, и их пальцы стискивали рукояти клинков.

— Страх правит нами. Все наше существование основано на ужасе, столь абсолютном и полном, что мы не можем назвать его по имени. Наши разрозненные сородичи — каждым из них правит этот страх, даже теми, что живут в Темном Городе внизу.

Клэйвекс, Наремун, остановилась в центре линии, в трех шагах от семи смертоносных бойцов, ищущих малейшие признаки слабости. Она находилась прямо перед Колидараном и пристально смотрела на него. Ее слова, казалось, были адресованы именно ему, и он спросил себя, знала ли она о честолюбивом стремлении в его сердце. Конечно же, знала, ибо таково же было ее собственное стремление, которое разделял каждый из тех, что становились инкубами.

— Мы не отвергаем страх. Мы не можем забыть свой страх точно так же, как не можем забыть о дыхании. Он — часть нас.

Наремун снова начала вышагивать, почти — но не совсем — поворачиваясь спиной к своим последователям-инкубам. Колидаран почувствовал, как Джурати позади него напрягся, но остался неподвижным. Как и Колидаран, Джурати знал, что время еще не настало. Наремун не проявляла подлинную невнимательность — она просто проверяла их, подначивала их. Три шага — небольшое расстояние, но недостаточно большое, чтобы атаковать и нанести чистый удар, не встретив сопротивления.

А для того, чтобы победить Наремун, понадобился бы один-единственный смертельный удар.

Колидаран видел ее в бою, как и все остальные. Он видел, как она сразила Сиамната, и Лагхинуира, и Норрианар. Он видел, как клэйвекс прорубает себе дорогу сквозь орков, и людей, и других эльдаров.

Шанса на второй удар не будет.

Он умел ждать. Если жизнь среди инкубов не учила терпению, то не учила ничему. Настанет время, когда Наремун окажется по-настоящему уязвима, и тогда он сделает свой ход. Но не раньше.

— Встретить страх лицом к лицу — вот настоящая сила, — клэйвекс снова повернулась к последователям лицом, и в ее тоне послышалось разочарование их бездействием. — Мы должны принять страх и стать едиными с ним. Эпоху назад наши предки породили кошмар, столь тяжкий, что галактика и по сей день трясется от ужаса. Неверные и трусы сбежали от этого кошмара и попрятались по своим искусственным мирам. Наши сородичи в Темном Городе также дрожат перед ним, используя чужие боль и ужас, чтобы замаскировать свои собственные.