Путь эльдар: Омнибус
Шрифт:
Спокойствие храма отличалось от покоя, царившего в палатах исцеления. Смертельная Тень размышляла в своем безмолвии, эта тишина отпугивала и была, скорее, исполнена печали, нежели предлагала утешение.
Корландриль шел меж неясно очерченных в полумраке деревьев, выбрав тот же путь, которым пришел в храм впервые, а не более прямые проходы, которые шли под куполом к зданию храма. Его не было здесь довольно давно, и он не представлял, какой прием окажут ему Кенайнат и остальные. Как и следовало ожидать, никто не навестил его в палатах исцеления. Подход Аранархи совершенно противоречил традиции, и Соарет еще
Поэтому Корландриль, тихо пробираясь извилистыми тропинками, испытывал некоторые опасения, хотя и не в той степени, что во время своего первого появления в храме. К нему стало возвращаться чувство этого места, он ощущал, как присутствие храма снова проникает в его душу, пробуждая уснувшие чувства. Он расслабился вконец, когда осознал, что опасался не того, как его примут товарищи-воины, но, скорее, у него оставались сомнения в том, что он сможет восстановить боевую маску. Клубящийся туман и странные стоны и покашливания, которые исходили от унылых топей, постепенно пробуждали нечто в Корландриле, будоража воспоминания, которых он избегал, пребывая в палатах исцеления.
Он подошел к черному отверстию главного входа в храм и заколебался, вглядываясь в необыкновенную темноту, которая царила у входа. Это была воплощенная Смертельная Тень, мрак смерти и войны, который наполнял храм. Ступив в него, он опять вернется на Путь Воина.
Он сделал еще один нерешительный шаг вперед, и тут его отвлек шум слева. Сквозь листву продирался Мин, который вышел из зиккурата через какую-то боковую дверь. Увидев Корландриля, пораженный Мин застыл на месте, но, быстро придя в себя, широко улыбнулся и протянул в приветствии руку.
— Как вы тут поживаете? — спросил Корландриль, пожав ему руку. Мин несколько помедлил с ответом.
— Приятно видеть, что ты оправился от ранения, — сказал он.
— Не терпится возобновить тренировки, — признался Корландриль. Вглядевшись в лицо Мина, он заметил по складкам на лбу и сжатым челюстям, что тот испытывает сомнения и чем-то обеспокоен. — Ты не ответил на мой вопрос.
Мин отвел глаза на мгновение, но затем на его лице отразилась покорность неизбежному.
— Я не буду тренироваться рядом с тобой, Корландриль, — признался Мин. Он смотрел куда-то сквозь листву мангрового дерева, в противоположную сторону от храма. С отсутствующим взглядом он продолжал: — Я покончил с Путем Воина.
У Корландриля перехватило дыхание.
— Как же так? Ни один воин, не считая Кенайната, не предан Смертельной Тени так, как ты.
— В этом-то и проблема, — тягостно сказал Мин. — Моя боевая маска постепенно исчезает. Нет, это неверно. Мое настоящее лицо постепенно исчезает, и его заменяет моя боевая маска. Я обнаруживаю, что помню то, что не следует помнить. Я наслаждаюсь воспоминаниями о сражении, тем приливом возбуждения, который ощущаю в бою. Это нехорошо.
Корландриль кивнул, не зная, что сказать. Боевая маска аспектного воина служила двойной цели. Во-первых, дать возможность воину использовать энергию гнева, ненависти и других негативных эмоций, выплескивая их в сражении. Во-вторых, что еще более важно с определенной стороны, играть роль разделяющего барьера между войной и миром. Снимая боевую маску, воин ничего не помнил об ужасных актах насилия, которые совершал, пребывая в своем аспекте. Он мог убивать и калечить, не испытывая чувства вины, которое сокрушило бы душу эльдара, если бы он над всем этим задумался. То, что Мина преследовали чувства из его боевой
— Ты сделал верный выбор, Мин, — заявил Корландриль, сделав шаг вперед, он похлопал товарища по руке. — Мне будет не хватать тебя на тренировках, но я уверен, что мы будем видеться вне храма. Что ты собираешься делать дальше?
Глаза Мина вспыхнули, он схватил Корландриля за руки и строго посмотрел ему в глаза.
— Вряд ли мы увидимся снова, Корландриль. Я был слишком близок к искушению, и видеться с тобой и другими, пока вы остаетесь аспектными воинами, было бы неблагоразумно. Я оказался очень близко к ловушке, к тому, чтобы стать таким, как Кенайнат и Аранарха. Мне необходимо расстаться на время с самим собой, и я думаю отправиться по Пути Грез. Обещай мне, Корландриль, что ты всегда будешь презирать свою боевую маску. Не позволяй ей стать предметом своих вожделений, как это чуть не вышло у меня. Осознай, что она имеет над тобой власть, и остерегайся ее обещаний.
Корландриль рассмеялся и мягко высвободился из крепкой хватки Мина.
— Я сражался всего лишь в одном бою, и думаю, что мне нужно сделать еще много шагов по этому Пути, прежде чем его соблазны будут искушать меня остаться.
— Ничего не делай опрометчиво! Никогда не забывай о том пространстве покоя, которое возвращает тебя из состояния гнева. Страх скрывается внутри твоей боевой маски, какое бы лечение ты ни прошел. Не позволяй ему чрезмерно питать твою ненависть или перевозбуждать твой гнев.
Корландриль отмахнулся от опасений Мина.
— Желаю тебе доброго здоровья и благополучного путешествия, Мин, — сказал Корландриль. — Надеюсь снова увидеться с тобой, когда для меня закончится время воина. До той поры мы идем в разных направлениях. Если хочешь найти себе проводника для твоих грез, рекомендую Эльронфиртира из Тейлхика. Поговори с духовидцами, они найдут его для тебя. — Он повернулся к Мину спиной и шагнул в храм, вздрогнув от прохлады его тени.
Войдя внутрь, он сразу оказался в привычной для себя обстановке. Корландриль шагал сквозь темноту без колебаний, безошибочно находя верный путь к залу с доспехами в полном мраке. Там оказалось сумрачно, в красноватом отсвете, который исходил от стен, он увидел доспехи, расставленные вдоль каждой из них.
Корландриль подошел к своим доспехам. Драгоценные камни, которыми были инкрустированы их пластины, отражали рассветный сумрак зала, при его приближении они стали ярче. Он положил правую руку на нагрудник, на пустое овальное углубление, предназначенное для его путеводного камня, а его левая рука бессознательно легла на камень души на груди. Быть может, он вообразил эту связь, а может, и была какая-то неосязаемая нить, которая связывала его с доспехами.
— Вот ты и вернулся, Иша возвратила нам тебя в целости и добром здравии.
Повернув голову, Корландриль увидел Кенайната, который сидел на корточках на возвышении в конце залы, его локти покоились на согнутых коленях, а подбородок — на ладонях, сложенных чашей. Красноватый сумрак, царивший в зале, стал ярче, от более резкого света тени стали контрастнее. Корландриль, промолчав, вновь обратил взгляд на свои доспехи и стал водить кончиками пальцев по краям пластин, задержался на пальцах перчаток, нежно погладил мандибластеры по бокам шлема.
— Доспехи манят, ищут прежнего хозяина, желая стать одним целым. Чувствуешь ли ты их волю, которая вторгается в твою душу, питается твоим разумом?