Путь эльдар: Омнибус
Шрифт:
Корландриль вошел в гардеробную, не вполне еще владея собой после длительного погружения в грезы, и рассеянно прикоснулся рукой к панели на стене. Дверь скользнула в сторону, открыв взгляду широкий выбор одеяний, от облегающих комбинезонов с блестящим металлическим отливом до широких рубашек и длинных тог. Скульптор выбрал зеленую мантию, облегающую в талии и широкую в плечах. Не задумываясь, он взял широкий ремень, правильный выбор рукам помогла сделать его эстетическая интуиция. Затянув его вокруг талии, он отправился босиком по коврам гостиной и присоединился к Абрахасилю в столовой.
— Шесть циклов, — произнес наставник, когда Корландриль вошел. Господствующее положение в комнате занимал выступающий из стены длинный, узкий стол, по обе стороны от которого стояли рядами по восемь одноногих стульев. Абрахасиль сел в дальнем конце. Корландриль заметил, что он не взял себе ни питья, ни закуски.
— Шесть циклов чего? — спросил скульптор, открывая хрустальную дверцу шкафа. Оттуда он достал синюю бутылку и два серебристых бокала.
— Мне не нужно, спасибо, — произнес Абрахасиль. Корландриль тем не менее поставил на стол оба бокала, на тот случай, если его наставник передумает. Он налил себе щедрую порцию сока ледяной лозы, остро ощущая сухость во рту и горле.
— Шесть циклов прошло после торжественного открытия, — пояснил Абрахасиль. — Я беспокоился. Ты ушел как-то поспешно. Тирианна объяснила, что ты разошелся во мнениях с Арадрианом.
Корландриль потягивал напиток, его мысли об Арадриане были сосредоточены на далеком воспоминании, другая часть его сознания сосредоточилась на смаковании напитка с его резким первым вкусом и теплым послевкусием, и третьей частью сознания он внимательно наблюдал за Абрахасилем. Сместив фокус памяти, Корландриль перебрал в уме события, которые произошли после возвращения Арадриана. Вспомнив спор между ними, он ощутил, как змея внутри него, скорчившись от злобы, шипела и плевалась при словах его друга.
— Успокойся! — предостерег его Абрахасиль.
— Для этого я и погрузился в грезы, — раздраженно ответил Корландриль. — Грезы, которые ты прервал.
— Шесть циклов — слишком долгий срок для странствий по своему разуму, — заявил наставник. — Опасно погружаться в такое самосозерцание, когда идешь по Пути Творца. Это может привести к конфликтам в твоей душе — зацикленности на самоанализе, противоречиям между фактическим наблюдением и воображаемой памятью. Я уже говорил тебе об этом.
— Я не мог придумать ничего другого, чтобы сдержать боль, кроме возвращения в более приятные времена с Арадрианом.
— Теперь ты — художник, ты должен выражать свои мысли, а не скрывать их! — воскликнул Абрахасиль. Наклонившись над столом, он налил себе напитка. — Какой смысл создавать великие произведения, на которые ты способен, если не собираешься усваивать уроки, которые они в себе несут? Путь Художника — это не просто занятия живописью или скульптурой, это овладение средствами выразительности и умением так подбирать источники вдохновения, чтобы не поддаваться неуместным побуждениям. Этот спор с Арадрианом — прекрасный пример того, с чем ты должен научиться справляться. Нельзя только блуждать в своих грезах, забывая о реальном мире.
— Считаешь меня инфантильным? — спросил Корландриль, допив свой бокал и одновременно избавившись от всех воспоминаний об Арадриане.
— Не инфантильным, а просто опрометчивым, — ответил Абрахасиль. — Я не шел Путем Грез, поэтому не знаю, какое утешение он приносит тебе. Я знаю, что, отказываясь от своих наблюдений, ты делаешь шаг назад с Пути Художника. Это — неблаготворно с любой точки зрения.
Корландриль размышлял над предупреждением наставника, наливая себе напиток. Возбужденная змея внутри корчилась и требовала его внимания, и он, залив ее недовольство порцией сока, на минуту настроился всеми фибрами души посмаковать напиток, отгоняя с его помощью сумрачные мысли.
— Нужно заняться другой работой, — заявил Корландриль. — Если мне необходимо избавиться от этих чувств путем их выражения, будет лучше, если я не дам себе задерживаться на них надолго.
— Это было бы хорошо, — отметил Абрахасиль.
— Мне следует отыскать Арадриана и послушать его, чтобы понять, чем же так мучает меня его присутствие.
— Будь осторожен, Корландриль, — сказал наставник. — Может статься, что Арадриан и сам охвачен сомнениями, и это совершенно выведет тебя из равновесия. Я чувствую, что, следуя Путем Художника, ты вступил в критическую фазу. Я рад вести тебя дальше, но несколько следующих шагов следует делать с осторожностью. Ты вот-вот овладеешь всем спектром средств самовыражения, но следует проявлять благоразумие в выборе чувств, которые собираешься выставить напоказ.
Успокоенный мягким тоном Абрахасиля, Корландриль улыбнулся. Он ощутил прилив уверенности, словно какой-то новый свет, возникший в его жизни, осветил ему путь вперед. Припугнув блуждающую змею ревности, этот ослепительно яркий луч заставил ее отпрянуть в тень.
Теперь уже полностью воспрянув после погружения в грезы, Корландриль вновь преисполнился стремлением к цели и сосредоточился всеми помыслами на том, что должно произойти, а все, связанное с прошлым, он упрятал так, чтобы оно не могло нанести никакого вреда. Решив забыть свою размолвку с Арадрианом, Корландриль задержался на минуту на более радостных воспоминаниях, а затем позволил им также уйти в тень, оставив себе лишь настоящее и будущее.
Корландриль полетел на небесном катере, наслаждаясь упругим потоком воздуха в лицо и мельканием террас и деревьев внизу, крылья парящего на ветрах аппарата наклонялись и изгибались в такт его мыслям. Забыв ненадолго о намерении повидать Арадриана, он позволил себе свободный полет. Управляемый его мысленными сигналами, катер, напоминающий формой дротик, быстро набирал высоту, откинув крылья назад, и Корландриль хохотал от возбуждения. В своем воображении он изваял маршрут полета в виде сложного переплетения дуг и петель, и небесный катер повиновался его прихотям, то вращаясь, то внезапно устремляясь вниз.
Когда его возбуждение улеглось, Корландриль, вернув катер к обычному полету по прямой, зафиксировал в мыслях сущность пережитого и отправил их в укромный уголок памяти. Скульптор представил себе, как создаст произведение искусства из воздуха и текучей среды, которое будет находиться в постоянном движении и освещаться изнутри.
Размышления об его искусстве вернули Корландриля к текущей задаче. Мыслеволновая скульптура — прекрасная идея, но она может подождать. Ему необходимо избавить душу от бремени чувства, пробужденного возвращением Арадриана, припомнил он и направил небесный катер вниз к серебристой ленте дороги, затем отклонился от прямого курса меж краснолистными ветвями ледяной лозы на террасах и промчался под другим катером, который носился из стороны в сторону под искусственным небом купола.