Путь эльдар: Омнибус
Шрифт:
— Всё так, хотя мне по-прежнему не хватает определенных материалов, чтобы начать свою работу для вас, — осторожно ответил Беллатонис. — Должен признать, я весьма удивлен видеть вас гуляющим по парку, мой архонт. Ходят некоторые бесспорно нелепые и беспочвенные слухи, будто вы отказались от безрадостной земли раз и навсегда.
Глаза Маликсиана задорно блеснули.
— О, это длилось всего несколько столетий, я считал, что для того, чтобы по-настоящему оценить свою великолепную коллекцию, я должен стать больше похож на птиц, испытав бесконечное парение в потоках воздуха и
— Могу я поинтересоваться — что же изменилось? — быстро спросил Беллатонис. Он был рад, что так просто отвел внимание Маликсиана от открытого люка позади.
— В какой-то момент я осознал, что многие из тех, кому дарованы крылья, тоже часто касаются поверхности земли. Ксхаилоические мясники перемещаются по воздуху, лишь когда перелетают от одного места засады к другому. Мивигианские смертогоны всегда скользят в небе, чтобы засечь жертву, но ради самой охоты предпочитают приземляться. Как видишь, настоящие воздушные хищники не отказываются от земли, но используют ее для своего удобства — так же как и я.
— И что же привело вас в эти прекрасные сады в такой день, мой архонт? — спросил Беллатонис. Улыбающееся лицо Маликсиана неожиданно помрачнело при этих словах.
— Твои вопросы надоедают, Беллатонис. Я тут хозяин и гуляю всюду, когда мне заблагорассудится, — холодно произнес архонт. Мгновение спустя он уже снова улыбался, и Беллатонис испытал необычное волнующее чувство, когда увидел, как быстро происходят перемены настроений у Маликсиана. Архонт действительно был сумасшедшим.
— Я пришел понаблюдать за тобой, глупый гемункул, — продолжил Маликсиан. — В самом деле, что ты здесь делаешь?
Беллатонис бросил взгляд на открытый люк, как будто только что вспомнил о его существовании.
— Как я уже упомянул, мне не хватает ресурсов, и мои развалины как раз сейчас внизу занимаются поисками подходящего сырья. Для работы мне нужны базисные материалы, человеческая плоть или биомасса, если желаете, но у меня нет никаких доступных ресурсов.
Маликсиан запрокинул голову на одну сторону, явно подражая жесту птичьих, которых он так любил. Беллатонис понял, что архонт ждет более подробного разъяснения.
— Труполовство, — сказал гемункул с некоторым удовольствием, — мои развалины находятся внизу в отходных трубах, обыскивая их на наличие любой годной плоти и костей, что там плавают.
Маликсиан широко оскалил зубы и затем громко засмеялся, его телохранители почтительно присоединились к нему. Беллатонис кое-как выдавил улыбку, поскольку не понимал смысла шутки на свой счет и ожидал объяснений. Маликсиан, в конечном счете, протер глаза и почти успокоился, лишь иногда посмеиваясь.
— Фух, сожалею, Беллатонис, но твои слуги не найдут там ничего подходящего. В моих Вольерах мертвая плоть не выбрасывается в отходы.
Маликсиан развернулся и жестом указал на багровых птеракогтей. В тот же миг ящерообразные хищники снова закружились вверх по спирали в своей узкой золотой клетке. Хлестанье и хлопанье их крыльев цвета крови оглушало.
— Все здесь чем-то питаются, — через шум произнес Маликсиан. — Кости и сухожилия, зерно и потроха — это все деликатесы для кого-то в
— Тогда прошу простить данный проступок, мой архонт, — смиренно произнес Беллатонис. — В своем непростительном невежестве я был уверен, что окажу вам полезную услугу, очистив трубопровод, и в то же время получу то, что мне необходимо, чтобы начать работать для вас. Я ошибался.
Маликсиан невнимательно принял раскаяние мастера-гемункула. Беллатониса пленило зрелище того, как птеракогти кружат взад-вперед в ответ на жест их хозяина. Создания явно понимали сумасшедшего архонта; несомненно, они ожидали кормежки, увидев его появление.
— Позже я отправлю тебе некоторое количество рабов, — сказал архонт. — Но я не поэтому тебя искал. Пойдем, прогуляешься со мной.
Они бродили среди безупречно подстриженных живых изгородей и по лужайкам столь же мягким, сколь одеяло новорожденного младенца, пока Маликсиан рассказывал Беллатонису, чего он от него хочет. К тому время как безумный архонт закончил, Беллатонис начал жалеть, что не остался в Нижнем Метзухе.
Будучи высококлассными генетическими манипуляторами, дистилляторами наркотиков и скульпторами плоти каких только можно найти в тёмном городе, отдельные гемункулы и их навыки всегда пользуются большим спросом среди кабалов комморритов. Дабы избежать чрезмерного насилия или открытых убийств, гемункулы со схожими взглядами обычно объединяются в ковены ради совместной выгоды и защиты. Соперничество между некоторыми из этих ковенов длится тысячелетиями, хотя надо сказать, что разногласия между гемункулами протекают в виде долго вызревающих махинаций, нежели в бурном прямом конфликте. Ковены требуют абсолютной верности от своих членов и всегда с предельной осторожностью скрывают свою деятельность от чужих.
Столетиями ковены гемункулов держат свои владения в смертельно опасных ямах под Центром Комморры и в тех погруженных во тьму царствах, откуда даже самой смерти не выбраться. В ямах находятся ублиеты и пыточные камеры, в которых момент кончины можно оттягивать бесконечно долго. Есть также гемункулы, которые живут в погоне за нахождением идеального крика боли, с хирургической точностью упражняясь в совершенствовании своего искусства. Не повезет тому, кто окажется в ямах гемункулов, и горе любому, кто забредет в них, не имея покровительства ковена.
И именно в эти самые ямы Беллатонис был вынужден придти по повелению Маликсиана. Мастер-гемункул, не спеша, в одиночку продвигался по узким дорожкам над чёрной пропастью и извилистым коридорам, доверху заваленных детритом, погружаясь все глубже в недра тёмного города. По мере движения он высматривал изображения спирального символа на деформированных от ржавчины стенах. В одних местах он находил плохо видимые знаки из-за выцветшей краски, в других — свеженачертанные мелом, в иных случаях попадались ужасные идолы из переплетенных костей и сухожилий в виде знакомой спирали. Символы направляли и заводили его все дальше в земли ковена, известного как Чёрное Схождение.