Путь истинной любви

Элизабет Мэри

тело, оставляя поцелуи по всему моему лицу. Прикосновения к ней ощущаются

прекрасно, и я счастлив видеть ее. Я рад, что она снова чувствует себя самой, но слишком

уставшая, чтобы показать это.

– В чем дело? Ты в порядке? Диллон, поговори со мной, – глядя на меня сквозь зеленые

круглые солнцезащитные очки, она кладет ладони на мое лицо и заставляет посмотреть на

нее.

– Я просто устал, – говорю я, беря ее за руку и веду в дом, в мою

комнату.

Упав лицом вниз на кровать, автоматически закрываю глаза.

– Это работа – быть моим парнем, не так ли? Я нервотрепка, – под ее весом матрас рядом

со мной, продавливается.

Если бы я мог сделать так, чтобы слова покинули мой рот, я бы ей сказал, что я все

понимаю, что я люблю ее несмотря ни на что. Я понимаю, что она больна, и я здесь и

никуда не денусь. Истощение не дает мне объяснить ей, что она может рассчитывать на

меня.

Пенелопа снимает мои туфли и натягивает на меня одеяло. Она лежит рядом со мной, но

не так близко, как раньше, и я ненавижу это расстояние. Ни одного слова о том, как

сильно я скучал по ней сегодня, или как мне нравятся ее очки, не может сорваться с моих

губ. Когда она начинает плакать, я хочу вытереть ее слезы, но не могу.

Прежде чем я заснул, та, кто поддерживает меня по ночам шепчет, что она любит меня.

– Я сожалею, я сделала это с тобой. Я буду очень стараться, чтобы быть лучше, – говорит

она тихо.

Когда я проснусь, безусловно, скажу ей, что люблю ее тоже. Моя любовь к ней

абсолютна. Я объясню, я не сплю с ней каждую ночь, потому что я хочу заботиться о ней,

потому что она моя девушка.

Несмотря ни на что.

Сегодня вечером, я буду у окна, и все будет как обычно. Завтра мы пойдем в школу

вместе, и все будет в порядке. Если она останется здесь, со мной, когда я проснусь, она

будет знать.

***

– От тебя пахнет сигаретным дымом,– шепчет Пенелопа.

Я коснулся губами верхней части ее плеча, медленно спуская ее лифчик.

– Нет, я не курил, – говорю я напротив ее мягкой кожи.

Она опускает руки, поэтому я могу спустить черные кружева вниз по рукам.

– Да, ты курил.

Я встречаюсь с Пеппер Хилл за школой каждый день после обеда, чтобы покурить, давая

разные оправдания каждый раз моей девочке.

– Я оставил свой рюкзак в кафетерии, – лгал ей, – мне надо забрать кое-что из ... ну,

откуда угодно.

Сейчас это больше, чем просто наказание для моей девушки после нашей первой ссоры.

Несмотря на то, что Пен становится лучше в течение последних нескольких недель, я все

еще беспокоюсь, и курение

помогает мне бороться с этим. Я не люблю ей врать, но это

лучше, чем признаться, что кое-что делаю с ее злейшим врагом.

– Может быть, это из-за вечеринки, – говорю я, снимая рубашку.

Сегодня у моих родителей девятнадцатая годовщина свадьбы, и они устраивают

вечеринку. Все пьяны, и после того, как я сбежал с Пен, Риса обещала быть нашей

смотрящей.

Это должно произойти в эту ночь.

Раздвигая ее ноги в стороны, я опускаюсь между ее бедер так, что Пенелопа может

почувствовать то, что она делает со мной. Ее голова откидывается назад, розовые губы

размыкаются сразу, как я прижимаю свою обнаженную грудь к ее.

Прижимаясь к ее теплому местечку, где только джинсы разделяют нас, я чувствую, как ее

соски твердеют напротив моей кожи, и поверхностное дыхание выходит из моих легких.

– Сними их, – говорю я, задыхаясь.

Пенелопа протягивает руку между нами и расстегивает джинсы.

– Не джинсы. Очки,– я убираю их с ее лица, и бросаю их в сторону кровати, надеясь, что

они сломаются, и она не сможет надеть их на всю ночь.

Раскрытая Пен отворачивает голову в сторону, как будто ей вдруг стало неловко из-за

того, что я смотрю на нее. Она закрывает глаза и цепляется за меня, почти разрывая кожу

ногтями.

Я целую ее там, где бьется ее сердце.

Затем ниже.

И ниже.

Я расстегиваю ее джинсы, спускаю их до бедер, прежде чем Пен помогает мне

приподнимаясь, чтобы я мог снять их совсем, оставив ее в голубых трусиках с маленьким

белым бантиком на резинке.

Она прячет лицо руками и делает резкие вдохи, когда я целую ее колено.

– Все в порядке? – спрашиваю, прежде чем двигаться дальше, я боюсь перестараться с

этой хрупкой девушкой.

С закрытыми глазами и с простынями, сжатыми в руке, девушка, которую я люблю с

детства, кивает головой, прикусив нижнюю губу.

Затаив дыхание, я медленно стягиваю светло-голубой хлопок вниз по ее гладким,

стройным ногам, пока она не остается голой, и я могу увидеть всю ее.

Отказываясь дышать в случае, если я что-то пропущу, я медленно двигаю свою дрожащую

руку к тому, чего я никогда не касался раньше. Спина Пенелопы прогибается над

матрасом, когда я это делаю.

– Ты можешь сказать мне, чтобы я остановился в любое время, – говорю я, стараясь не

задохнуться.

Следуя указаниям ее тела и лица, я двигаю рукой медленнее, быстрее, глубже ... тут