Путь к Большой Земле
Шрифт:
Губернатору карта настолько понравилась, что он написал в донесении: «…сей до ныне скрытой талант подданных… выходит на театр чрез самых простых и неученых людей…» [72] .
За примерами недалеко было ходить. В самом Тобольске тогда жил и трудился самородок, необыкновенный ямщик Иван Черепанов. Он сетовал, что писатели его времени скупы на сведения «в рассуждении границ, которыми Азия взаимно отделяется от Америки; одни пишут, что между ними есть канал, который соединяет Льдяное море с Тихим; другие говорят, что никакого пролива морского нет, но из Азии перейти можно в Америку твердой землею».
72
«Реляция»
Ямщик-летописец следил за всеми трудами о Камчатке, Алеутских островах, включая и журнальные статьи Миллера, в том числе за «Описанием морских путешествий по Ледовитому и Восточному морю с Российской стороны учиненных» (1758).
Черепанов знал о деятельности Владимира Атласова. Тобольский ямщик писал о походах сына боярского Тимофея Кобелева по Камчатке в 1700 году, приводил списки начальников камчатских острогов. Знал он о буйном проведывателе Японского царства И. Козыревском и о трудах экспедиции Чирикова и Беринга, Иван Черепанов в своей «Летописи Сибирской» упоминал о былых посольствах Ф. Байкова и Ф. Головина в Китай [73] .
73
Об Иване Черепанове см.: Андреев А. И. Черепановская летопись. — Исторические записки, 1942, кв. 13, с. 308–323. Мартынов Л. Труд ямщика Ильи Черепанова. — Омская область, 1939, № 11–12, с. 102–105. Подлинное имя Черепанова — Иван — установлено профессором А. И. Андреевым.
Камчатские «компанионы» в тобольской ямской избе нашли увлекательного собеседника в лице ученого ямщика, столь любопытствовавшего насчет границ между Азией и Америкой.
Чичерин дал купцам подорожную, провожатого из числа своих бравых драгун. Снигирев, Буренин и Шергин покатили в Петербург, куда прибыли в первые дни марта 1764 года.
ПОД ЗНАКОМ ЮПИТЕРА
К приезду купцов в столицу «Морская российских флотов и Адмиралтейского правления Комиссия» уже опросила вызванных в Петербург бывалых поморов, плававших на Грумант'и Новую Землю.
Из Архангельска приехал старый Амос Кондратьев Корнилов, заслуженный груманлан. Он десять раз ходил на Шпицберген из Архангельска и Мезени, был на Медведе-острове и на острове Пятигоре.
Когда-то Амос Корнилов спас и вывез со Шпицбергена зверобоев из отряда Алексея Химкова, проживших там шесть лет, и теперь, сидя за дубовым столом в доме Ломоносова, рассказывал ему все, что знал о природе морских льдов, ветров и северных сияний. Старый мореход некогда сам измерял высоту плавучих ледяных гор, наблюдал за направлением морских течений. Он посоветовал Ломоносову разузнать о десяти храбрейших и самых способных мореплавателях, шесть из которых жили в двух мезенских слободах.
После бесед с поморами за столом, уставленным блюдами с треской, олениной и янтарной морошкой, Ломоносов написал «Прибавление первое. О северном мореплавании на восток по Сибирскому океану» [74] .
Идти от Груманта «в запад несколько к северу» до берега Северной Америки, исследовать его в пути и плыть дальше, не упуская берега из вида, в правую руку, перенимая мысы. И этот путь вдоль побережья должен привести к «восточно-северному Сибирскому мысу» или в Тихое море, если оконечность Северо-Западной Америки, лежащая против Чукотки, состоит из островов.
74
Перевалов В. А. Ломоносов и Арктика. М.—Л., 1949, с. 254–262.
У берегов Груманта находят стволы лиственницы, принесенной из Сибири. Оттуда движется и лед Сама природа указывает на путь к американским берегам на северо-запад от древнего Груманта.
Весной 1764 года Ломоносову стали известны новости, привезенные камчатскими «компанионами». Открытия Степана Глотова овладели воображением великого ученого. Он нетерпеливо искал встречи с людьми, знавшими Глотова и Петра Шишкина. Ломоносов стал жить мыслями о далеком острове Умнак.
Ему открылся удивительный первоисточник карты Шишкина. Оказалось, что алеуты «простым, однако весьма понятным образом» показывали русским расположение островов в Восточном море. На ровном прибрежном песке раскладывались камни разной величины. Самый большой из них — Унимак, поменьше — Уналашка, круглый голыш — Акутан, длинный кремневый осколок — заветный Умнак. При этом соблюдались условные расстояния.
Вот почему Ломоносов более верил начальной карте Шишкина, а не чертежу, разработанному в Тобольске по приказу Чичерина.
Великий мыслитель, вооруженный всеми достижениями науки своего времени, не пренебрегал ни творчеством гиперборейского народа, ни трудом полуграмотного тотемского «работника».
Волны смыли с берега Уналашки пестрые камни, стерли очертания берегов, обозначенных хрустальной стрелой или концом каменного копья на влажном песке. Но зато под рукой М. Ломоносова расцвела карта северных стран с островом Умнак и «лесным Алахшаком», с берегами Чирикова и Беринга.
После Чирикова и Беринга русские люди снова коснулись «видимой земли Американской». И Ломоносов точно указывает, где это произошло.
Вспомните плавание Бахова и Перевалова 1748 года. Ломоносов знал об этом походе к Северной Америке. «Земля найдена в 1748 году», — надписал он прямо на широте 60°. На этой широте на Аляске находится северная часть залива Кускоквим, пролив Нортон и южный край острова Нунивок. Вот где побывал «Перкуп и Зант»!
Остров Умнак и «лесной остров Алахшак» находятся, безусловно, в Северной Америке. Около Умнака видели незнаемые красные деревья, занесенные с полуденной части Тихого океана. С севера же туда пригоняло мелкий лед «мятик» от берегов Сибири. Из этого было видно, что к югу и северу от Алахшака и Умнака простирается открытое море.
«Лесной остров (или, быть может, мыс) по берегу Северной Америки лежит по географической мере на половине дороги предприемлемой от Шпицбергена на Камчатку», — писал Ломоносов [75] .
Он уверился в том, что климат новых стран гораздо мягче, чем на побережьях Сибири. Его привлекали леса Алахшака с их великими соснами, годными ко всякому строению.
По рассказам Снигирева и Шергина можно было понять, что Умнак и Алахшак лежат за Полярным кругом. Поэтому Михайло Ломоносов и поместил Новообретенные острова много севернее, чем это есть на самом деле. Умнак, полагал Ломоносов, «лежит около 65 градусов северной широты». Ведь это мы теперь знаем, где находится область Клондайка, а тогда она была белым пятном. Умнак ломоносовской карты угодил именно туда благодаря тому, что ни Глотов, ни Шергин не могли добыть точных сведений об истинном положении Умнака и Аляски.
75
Перевалов В. А. Ломоносов и Арктика. М.—Л., 1949. Комментированный текст труда М. В. Ломоносова «Прибавление второе, сочиненное по новым известиям промышленников из островов Американских и по выспросу компанейщиков тобольского купца Ильи Снигирева и вологодского купца Ивана Буренина», с. 284–292.
Получилось так, что от Кадьяка было рукой подать до Гудзонова залива или до реки Нельсон. Новообретенные острова Ломоносов приблизил к острову Великого Счастья — Баффиновой Земле, Гудзонову проливу и, следовательно, к Гренландии.
Рассказы груманланов вселяли в Ломоносова надежду на успех похода в водах к северо-западу от Шпицбергена. А раз Умнак и Алахшак подходили так близко к Гренландской земле и условия плавания вокруг них были тоже благоприятны, достижение Ново- обретенных островов со стороны Груманта казалось вполне возможным.