Путь к Истоку
Шрифт:
На следующее утро ее по пробуждению ждала чашка с горячим куриным бульоном и извинения, правда не такие горячие и восхитительные, как золотистая жидкость в фарфоровой мисочке, источающая изумительный аромат. О чем она и не преминула сообщить язвительным тоном, приподнимаясь на локтях в большой и мягкой постели, которая к тому же ей не принадлежала.
Через несколько дней "Нарвал" вошел в порт на островах. Их магическая поддержка практически не понадобилась, потому что местному владыке удалось привлечь на свою сторону часть аристократии, с их помощью ему удалось одолеть своих противников, утверждая свое право на престол. Яснина и маг, который после трагических событий на корабле вел себя тише воды, ниже травы, помогли князю навести окончательный порядок в княжестве,
Едва они оказались в порту, как заметили огромный, грациозный и хищный фрегат, покачивающийся на легких волнах, темный, опасный, и печально знакомый. Яснина и маг переглянулись, и, не сговариваясь, разошлись в разные стороны, старательно делая вид, что впервые оказались на причалах, и совершенно случайно, к тому же. Колдунья накинула на голову отороченный мехом черно-бурой лисы капюшон, радуясь про себя, что вместо предыдущего плаща накинула на плечи новый, из изумрудно-зеленого бархата, расшитого серебряной нитью. Она пробиралась к выходу из порта, изучая на ходу пришвартованные суда, пытаясь найти те, что отправлялись в Талвинию, когда сильная рука перегородила ей дорогу.
– Если леди так спешит, я готов пренебречь общеизвестным утверждением, что женщины приносят беду, и взять ее на наш корабль, а как на это смотрите вы, ребята?
Колдунья издала несчастный, полный горечи вздох, как только над ее головой прозвучал глубокий, бархатистый голос с мурлыкающими интонациями. Она резким движением откинула назад капюшон, заставляя волны кудрявых волос вырваться из-под него и свободно заструиться по спине, сердито прожигая злым взглядом небрежно прислонившегося к фонарному столбу Сайласа, с широкой и многообещающей улыбкой смотрящего на нее сверху вниз. Несколько членов команды "Нарвала", в том числе и тепло улыбающийся Вран, стояли за его спиной.
– Вы не могли выбрать другую дорогу?
– Раздраженно поинтересовалась колдунья, скрещивая руки на груди и зло постукивая кончиком сапога по дощатому причалу, отбивая дробь.
Капитан фрегата неторопливо оторвался от высокого столба, на который опирался плечом, и подошел к ней, сложив руки за спиной. Наклонившись к уху замершей без движения колдуньи, которая недоверчиво косилась на него прищуренными глазами, он тихо прошептал, обжигая ее щеку горячим дыханием.
– Я способен найти любого человека по его запаху. Едва вы появились в порту, как мое обоняние уловило аромат ванили и корицы, исходящий от ваших волос. Так что я шел по этой дороге довольно целенаправленно.
Обратное приключение понравилось Яснине еще меньше, чем предыдущее. Только теперь капитан не желал оставлять ее в покое, преследуя каждую свободную минуту, а колдунья крайне храбро пряталась за спиной отлавливаемого по всему кораблю Врана, снисходительно посмеивающегося над тем, как огромный кот пытается поймать ее в хитроумную ловушку. Вот только Яснина отказывалась быть маленькой и глупой мышкой, способной в нее угодить.
Она облегченно выдохнула, когда корабль вошел в талвийский порт, и поспешно сбежала с судна. А спустя полтора года случайно натолкнулась в таверне на Врана, решившего завязать с морем и открыть свое дело. Только вот вместо веселого, добродушного и открытого смельчака Яснина увидела замкнутого, ожесточенного и постоянно печального мужчину, тяжело переживающего последний рейс "Нарвала", завершившийся гибелью большей части команды, много лет ходившей с ним под одним флагом, а также пропажей капитана Сайласа Райлована, которого он любил, как родного сына.
Яснина, видя, как тяжело и глубоко закаленный вояка переживает гибель, а исчезновение в море всегда приравнивалось к смерти, своего капитана, пыталась помочь ему отыскать хотя бы тело, но все ее усилия оказывались тщетными. Огромное состояние по завещанию перешло к Врану, вызвав волну возмущения, но мало обрадовало оборотня, похоронившего в море вместе с "Нарвалом" свое сердце. Колдунья не знала, почему бывший первый помощник капитана проникся к ней такими теплыми чувствами. Видимо, она осталась последним напоминанием для него о Сайласе, который полюбил Яснину, в чем незадолго до своего исчезновения признался, надеясь сходить еще в пару рейсов и завязать с морем, чтобы попытаться добиться взаимности у колдуньи. Его планы и надежды похоронили волны, а Вран проникся к ведьме отцовскими чувствами, помня о том, насколько сильно любил ее молодой оборотень, заменивший ему сына, которого у него никогда не было.
Глава 5.
Яркое голубоватое сияние разлилось в воздухе, отражаясь от мраморной стены неясными, причудливо сплетенными тенями. Маленький, практически крохотный и слабый огонек разгорался все сильнее, превращаясь в ярко и горячо пылающее пламя, из середины которого легко и непринужденно выпорхнула изящная, хрупкая и грациозная фигурка девушки. Устремив на закатившую отчаянным жестом глаза колдунью долгий и изучающий взгляд, она мягко скользнула вперед, потянув маленьким носиком-кнопочкой воздух, словно принюхиваясь. Практически сразу алые губки бантиком сложились в ослепительную и сияющую радостью улыбку, а огромные голубые, словно безоблачное летнее небо глаза засверкали неподдельным счастьем и восторгом. Тяжело и обреченно вздохнув, Яснина зажмурилась и приготовилась к самому худшему. Громко завизжав на одной ноте, девушка метнулась к ней, бросаясь на нее и заключая в крепкие и восторженные объятия. Колдунья, оглушенная роскошным голоском, от тембра которого могли с легкостью полопаться даже самые прочные стекла из горного хрусталя с добавлением серебра, с внезапной тоской поняла, что ее прошлая, мирная и спокойная жизнь уже никогда не станет прежней. Если до этого она не была уверена в том, что кто-нибудь вообще вспомнит о ней, если она пропадет без вести или погибнет, то теперь с удивлением убеждалась, что существовали даже те, кто искренне был рад просто видеть ее. И это осознание доставляло колдунье, которую с рождения не баловали вниманием и заботой, огромное удовольствие, а вот постоянные объятия - нет...
– Ну наконец-то, госпожа!
– Девушка оторвалась от нее, но только затем, чтобы тонкими, изящными ладонями пробежаться по ее плечам и волосам, словно не могла поверить своим глазам и хотела сама убедиться в том, что с ней все в порядке. Заметив направленный на нее крайне недовольный взгляд, она грациозно всплеснула руками, изображая негодование, и быстро затараторила.
– Я не смогла отыскать вас. Несколько раз безрезультатно пыталась связаться с вами, но каждый раз мой призыв возвращался назад, ко мне, без ответа. Я не знала, что думать... Я так испугалась... Я...
– Сиара, - колдунья успокаивающе и ласково коснулась тонкой руки девушки, крепко вцепившейся в отложной, широкий воротник платья, - все хорошо. Я здесь, с тобой...
Девушка с тихим стоном осела на колени перед Ясниной, сжимаясь в комочек и прижавшись к ее ногам, обхватила колени колдуньи отчаянным жестом, словно испуганный и потерянный ребенок. Вздохнув, ведьма осторожно коснулась ладонью длинных, струящихся тонкими прядями до пола голубоватых волос, нежно поглаживая их, лаская, словно шерстку крохотного потерявшегося котенка.
– Яснина?!
Голос мужчины прозвучал тихо и очень неуверенно. Она подняла голову, глядя на удивленное лицо Врана, который с изумлением смотрел на льнущую к ней, словно в поисках защиты и тепла, девушку. С губ колдуньи сорвался тяжелый вздох.
– Что-то случилось, Сиара? Почему ты так встревожена?
Девушка вскинула на нее огромные, словно у лани, выразительные глаза и коротко кивнула.
– В дом пытались проникнуть, взломав вашу защиту. Я довольно легко отразила две первые попытки, но третью едва смогла предотвратить. Это был не человек...