«Путь к счастью Эллы и Миши

Соренсен Джессика

– Зачем? – спрашиваю я.

Она взлохмачивает пальцами волосы.

– Не знаю. Тебе придется спросить у нее. Она только сказала, что это сюрприз.

– О, я так и сделаю, – уверяю ее и затем выхожу из комнаты на поиски Лилы.

Ее я обнаруживаю на кухне вместе с Итаном, перед ними по всей столешнице и столу разбросан целый арсенал красных и черных свечей, таких же цветов лент и другой декоративной фигни, а также оберточной бумаги, ленточек и пакетов, полной рождественских подарочных бантов. Лила, Элла и моя мама потратили

полдня на покупки. Элла вернулась домой усталая, но с сумкой, полной свадебных украшений, и, полагаю, с рождественскими подарками. Она никогда не была любительницей шопинга, и могу предположить, что это Лила и мама приложили руку к такому изобилию свадебных украшений и подарков, нежели Элла.

– У меня к тебе вопрос, – обращаюсь я к Лиле, отодвигая стул и присоединяясь к ним за столом. Она заставила Итана завязывать ленточки, и, хотя он не выглядит счастливым, продолжает этим заниматься, что забавно.

– Ни слова, – предупреждает Итан, делая бант из черной ленточки. – Я постоянно наблюдал, как ты делал всякие глупости ради Эллы, и не говорил ни слова.

Я верчу в руке свечу.

– Нет, ты говорил много слов, которые меня чертовски раздражали.

Он качает головой и бросает бант, глядя на Лилу.

– Можно уже с этим закончить? – Он сгибает пальцы, словно испытывает судорогу. – Я больше не чувствую кончиков пальцев.

Лила обрезает ножницами кончик красной ленточки.

– Ни за что. У нас еще около сотни. – Она откладывает ленту и ножницы. На ней темно-синее платье, усыпанное блестками. Оно не такое облегающее, как у Эллы, но такое же короткое, если не короче. – Так что ты хотел спросить, Миша? И если речь идет о твоем рождественском подарке от Эллы, я не собираюсь говорить тебе, что это.

– Дело не в подарке, – говорю я, качая головой. – О чем ты говоришь? Мы с Эллой не дарим друг другу подарков. – За исключением прошлого года, когда я подарил ей обручальное кольцо, но это совсем другое.

– Может быть, раньше так и было, – улыбается она. – Но в этом году она сделает тебе подарок.

Дерьмо. Значит ли это, что мне тоже надо ей что-нибудь подарить? И если да, то что? Я качаю головой. Так я отклоняюсь от темы. Отодвигаю свечу в сторону и складываю руки на столе.

– Я не об этом хотел тебя спросить. Хочу знать, куда, черт возьми, ты ведешь Эллу сегодня вечером.

Лила пожимает плечами и тянется за очередным рулоном ленты.

– Погулять.

– Куда? – спрашиваю я.

– Какое это имеет значение? – отвечает она, распутывая кусочек ленты на руке.

– Потому что она одета как шлюха, – резко говорю я, стремясь выбить ее из колеи.

Но она не обращает внимание на тон моих слов.

– Она не выглядит как шлюха. Она приоделась для прогулки.

– Так не одеваются для прогулок, – замечаю я и указываю на ее платье.

– Что плохого в моей одежде? – Она невинно хлопает ресницами. – Я всего лишь надела платье.

– В этом я соглашусь

с Мишей, – вмешивается Итан, хрустя костяшками пальцев. – Мне совсем не нравится это платье.

В глазах Лилы пляшут веселые огоньки.

– Прошлой ночью оно тебе нравилось.

– Да, когда я был единственным, кто мог тебя в нем видеть, – произносит он, протягивая руку к груде лент, которые Лила распутала.

Лила усмехается, отодвигая стул от стола.

– О, вы двое и ваша ревность. – Она гладит Итана по голове. – Это так восхитительно. – Она встает позади него и целует его в макушку. – Пойду гляну, готова ли Элла, – певуче произносит она. Итан не спускает взгляда с ее задницы, когда она направляется к выходу и выкрикивает через плечо, – Миша, не стесняйся сделать что-нибудь полезное и начни завязывать банты.

Я таращусь на Итана.

– Она это серьезно?

Он перерезает красную ленточку.

– Да. – произносит Итан и бросает ножницы на стол. – Но это твоя вина.

– Почему, черт возьми?

– Потому что ты не смог просто сбежать в Вегас и тайно жениться.

Я протягиваю руку через стол и беру рулон ленты.

– Все это больше смахивает на твою свадьбу, чем мою.

Он кивает в знак согласия.

– Да, и все же ты прав. Нам не пришлось бы сидеть здесь, завязывать ленточки, как пара подкаблучников.

Я тереблю ленту, сдерживая смех.

– Ладно, что я должен делать?

Вздохнув, он показывает мне, как завязывать ленту, и следующие двадцать минут до прихода Эллы и Лилы мы сидим за столом и завязываем бантики. Элла останавливается в шаге от стола и скрещивает руки на груди. Ее волосы свободно струятся по плечам, глаза подведены черной подводкой, губы тронуты розовым блеском. В этом коротком платье и в туфлях на каблуках, ремешки которых опоясывают лодыжки, ее ноги выглядят едва ли не бесконечными.

– Ну, посмотрите на себя, – нотки веселья звучат в ее голосе. – Такие хитрющие завязывают бантики.

Я поворачиваюсь на стуле и рассматриваю ее потрясающее идеальное тело, представляя, как позже ее длинные ноги будут обвиваться вокруг меня.

– Лучше ничего не говори, Элла Мэй, а иначе лишишься ленточек на своей свадьбе.

– Вот и хорошо, – отвечает она, оттягивая подол платья.

Лила толкает ее в спину.

– Эй, я думала, тебе понравилась идея с ленточками.

Лицо Эллы принимает извиняющееся выражение.

– Нет, я сказала, что из всех глупых, вычурных украшений, с которыми вы, ребята, на меня набросились, красные и черные ленты были наименее раздражающими.

Лила разочарованно хмурится.

– Значит, тебе не нравится?

Элла вздыхает.

– Нет, нравятся. Извини, я сейчас не очень хорошо себя веду. Ты помогаешь мне, и я должна быть тебе благодарна.

Теперь вздыхает Лила.

– Не лги мне. Если тебе не нравятся ленты, значит так и быть. Мы можем сделать что-нибудь еще.