Путь к спасению

Гамильтон Питер Ф.

— Каков спектр излучения? — спросил Марк.

— Только видимый плюс ультрафиолет. Это все. Но энергия должна куда-то уходить.

— Должна-то она должна…

Марк подошел к одной из опор и сфокусировал окуляры на отверстии в «пончике». Оно было затянуто серым туманом. Попытался сделать еще один шаг — и с его вестибулярным аппаратом произошло что-то странное: ноги поехали вперед, оторвались от пола. Он откинулся и чуть не упал. Йорг и Карл успели его подхватить.

— Под этой штукой отсутствует искусственная гравитация, — передал Марк по

нейронной связи. — Зато вокруг сильное гравитационное поле. — Он помолчал. — Правильнее сказать, я испытал толчок…

— Толчок? — тревожно переспросила Кэтрин.

— Да.

— Господи!

— Ты понимаешь, что это такое?

— Может быть. Держи меня за руку, Шуц.

Шуц крепко стиснул руку Кэтрин. Та попробовала поднести сенсорный блок к самому «пончику», но ей помешала могучая отталкивающая сила, словно она пыталась сблизить два однополюсных магнита. Сантиметров двадцать — максимальная дистанция, на которую «пончик» подпускал к себе. Но и на этом расстоянии была возможность определить его молекулярную структуру.

Взглянув на дисплей, Кэтрин попятилась.

— Ну? — не выдержал Марк, когда молчание затянулось.

— Не знаю, можно ли назвать этот предмет твердым в общепринятом смысле. Видимость поверхности способна создаваться граничным эффектом. Спектроскопия нулевая, прибор не обнаруживает ни атомной структуры, ни химической валентности.

— То есть перед нами энергетическое кольцо?

— Я этого не говорила. Вдруг это какая-то экзотическая материя?

— В каком смысле «экзотическая»? — спросил Йорг.

— У нее отрицательная плотность энергии. Сразу упреждаю ваш вопрос: это не антигравитация. Экзотическая материя — буду называть ее так — имеет единственное применение: держать открытой червоточину.

— Так это ворота червоточины? — вскричал Марк.

— Скорее всего.

— Куда же она может вести?

— Точных космических координат назвать не могу, но догадываюсь, где открывается противоположный конец. Инопланетяне не вызывали спасательный корабль. Они создали червоточину с экзотической материей, чтобы придать ей прочность, и таким образом спаслись. Это вход в туннель, ведущий прямиком к ним домой.

Шуц нашел Марка в пассажирском отсеке: капитан парил над креслами, не включая свет. Шуц зацепился носками ботинок за скобу, чтобы удержаться на месте.

— Ты не очень-то любишь ошибаться.

— Не люблю, но дело не в этом. — Марк включил освещение и изобразил улыбку. — Я все еще считаю, что не ошибся насчет «тарелки», вот только никак не могу сообразить, как это доказать.

— Разве ворота червоточины не исчерпывающее доказательство?

— Это вообще не доказательство. Если они могли протянуть червоточину прямо до своей родной звезды, зачем было строить «тарелку»? Кэтрин права в другом: при аварии такого масштаба надо посвятить все силы выживанию. Одно из двух: либо взывать о помощи, либо возвращаться через червоточину. Делать то и другое совершенно бессмысленно.

— А если

антенна не их, если они прилетели, чтобы ее обследовать?

— Сразу две неведомые инопланетные расы с высочайшим технологическим развитием? Маловероятно. Нет, нам никуда не уйти от первого вопроса: если антенна с «тарелкой» не аварийный маяк, тогда что это, черт побери?

— Уверен, рано или поздно ответ появится.

— Знаю, мы всего лишь экипаж коммерческого рейса с ограниченными исследовательскими возможностями. Однако ничто не мешает нам ставить фундаментальные вопросы. Например, зачем держать открытой червоточину на протяжении стольких тысяч лет?

— Это в русле их технологии. Им подобное не кажется странным.

— Меня удивляет не то, что она столько проработала, а то, что им понадобилось оставлять действующим канал доступа к никчемному обломку.

— С позиций нормальной логики такой «ход» действительно выглядит нелепо. Ответ, наверное, кроется в сфере их психологии.

— Отговорки! Нельзя записывать в чуждое все, чего не понимаешь. Но у меня припасен последний, самый сногсшибательный вопрос: если они умеют с такой ювелирной точностью открывать червоточины на расстоянии бог знает какого количества световых лет, то зачем им вообще космический корабль? По-твоему, опять психология?

— Хорошо, Марк, ты уложил меня на лопатки. Так зачем же им это?

— Не могу себе представить! Я просмотрел все файлы, связанные с червоточинами, пытаясь уловить в происходящем смысл, но все без толку. Неразрешимый парадокс!

— Значит, остается один-единственный выход… Марк уставился на огромного космоника:

— Какой?

— Пройти сквозь червоточину и спросить их самих.

— Возможно, я так и сделаю. Кто-то все равно должен на это решиться. А что говорит на сей счет Кэтрин? В каком виде мы должны туда сунуться? Облитыми силиконом?

— Она все еще полагается на приборы. Серый туман в отверстии не преграда. Кэтрин уже просунула туда трубку с проводкой. Это что-то вроде мембраны, не пропускающей внутрь атмосферу корабля.

— Еще одна игрушка ценой в миллиард! — вздохнул Марк. — Господи, что делать с таким богатством? Придется выработать шкалу приоритетов.

Очередной приказ, отданный по нейронной связи, предписывал всем собраться в командном отсеке.

Последним появился Карл. Молодой инженер выглядел утомленным. При виде Марка он нахмурился:

— Я думал, вы все еще в инопланетном обломке.

— Уже нет.

— Но ведь вы… — Он потер пальцами виски. — Ладно, не важно.

— Как успехи? — спросил его Марк.

— Относительные. Молекулярный синтезатор и вся его сеть заключены в одной кристаллической решетке. Это как если бы мышца работала по совместительству мозгом.

— Смотри не зайди со своими аналогиями слишком далеко, — предостерег Роман.

Карл даже не улыбнулся. Взяв из раздатчика тюбик с шоколадом, он принялся высасывать содержимое. Марк повернулся к Кэтрин: