Путь к Вавилону
Шрифт:
Еще ребенок. Боже мой! Кроме того, у меня есть жена.
Жена. Здесь, в этом мире, где ее не было никогда. Среди людей, которых не было в моем мире. Здесь, где двойник ее бродит пугливой тенью среди холмов или флиртует в пиршественных залах. Он склонил голову.
Она умерла. Ее похоронили в Портри. Но где это — Портри?
Он сделал еще несколько глотков пива.
А где я?
Стало душно. На лбу у Мадры поблескивали капельки пота. Она хмурила брови, словно бы полностью сосредоточившись на том, как бы не расплескать вино. Пятна от пролитого вина растеклись по ее переднику.
Ривен сорвал свою повязку и отшвырнул прочь. Айса поднял
Есть давно уже перестали — пошла настоящая пьянка. Все происходящее очень напоминало Ривену сцену пьяного разгула из какой-нибудь древней саги. Даже Байклин, похоже, забыв о своей осмотрительности, скалил зубы не хуже других. Кто-то отплясывал дикий танец прямо на столе, опрокидывая деревянные тарелки на пол. Судя по синему кушаку, то был страж. Лицо его раскраснелось от духоты и выпитого вина. Смехом и хлопками встречали зрители его ужимки. Наблюдая за ним, Ривен почувствовал, что к нему возвратилось былое спокойствие, и решил дотронуться до волос Мадры, когда она в следующий раз подойдет к нему. Ключица болела, он принялся растирать ее здоровой рукой, чтоб разогнать ощущение онемелости. Ривену хотелось попросить об этом Мадру, но она была занята на другой половине зала. Он встретился с ней взглядом. Она робко улыбнулась ему. Ривен был уже пьян, и улыбка ее показалась ему призывной. Он вспомнил сестру Коухен, поддерживавшую его, вспомнил, как Дженни тихонько постанывала в темноте. Вспомнил ее тело.
Черт, надо пойти проветриться.
Но он уже не был уверен в том, что сумеет встать на ноги. Айса поможет ему, — хороший солдат. Тут Ривену на мгновение представилось, что Айса — это его капрал в Дерри, и он улыбнулся ему; но ведь капрал давно уже мертв. Разорванный в клочья, как тот страж у него в комнате. Как Дженни у подножия Сгарр Дига, Алой горы. Повсюду в его воспоминаниях была кровь, и теперь Ривен пил ее. Кровь этого мира, который он создал и теперь медленно убивал. Сказитель. Солдат. Муж. Инвалид. Плакальщик на похоронах.
Он встал, опершись рукой о стол, — больной рукой. Выругался и отшатнулся от стола, привлекая к себе вопрошающие взгляды Ратагана, Мертаха, седовласого Гвилламона и смуглолицего Байклина.
— Я должен выйти на воздух, — он повернулся к Айсе и повис у него на плече. — Уведи меня отсюда.
Пол ушел у него из-под ног, лица пирующих расплылись смутными пятнами. Он различал только острые глазки Брагада, который пристально наблюдал за ним. Ноги Ривена заплетались, он бы, наверное, упал, если бы Айса не поддержал его. Прочь из зала. Шатаясь и расстегивая здоровой рукой ворот, чувствуя подступающую тошноту и сжимая зубы. А потом — темнота двора, благословенная темнота и холодный ночной воздух, что, словно лед, охладил его голову, разогнал туман, позволил уверенно встать на ноги и разбередил боль в плече.
Настоящую боль. Его боль.
Ривен сделал глубокий вдох и согнулся пополам. Ощутил чью-то руку у себя на спине, услышал тихий голос, говорящий Айсе, что за ним присмотрят.
Со мной все будет в порядке. Только оставьте меня.
— Оставьте меня.
Но рука — такая легкая и теплая — теперь легла ему на затылок; и рука направляла его… он вновь пошатнулся, шагнув вперед. Ему помогли подняться по темным лестницам и скользнуть через качающиеся дверные проемы.
Его комната. Серебряный лунный свет из окна.
Он встал, прислонившись
Он проспал до полудня, а когда проснулся, в стропилах уже во всю завывал ветер. Он не сразу поднялся с постели, а полежал еще в теплой кровати с чувством какого-то странного удовлетворения. Потом нахмурился. Резко вскочил и, сорвав простыни, тщательно их осмотрел. Вот оно — подсохшее пятно крови. Он продолжал искать. Длинные волосы на подушке. Но комната была пуста. Он закрыл глаза — стон сорвался с его губ. Значит, то был не сон.
Подонок.
Он выпил воды из кувшина, шатаясь, подошел к тазу, что стоял на столе, и опустил в него лицо. Вода была так холодна, что у Ривена перехватило дыхание. Он потряс головой, разбрызгивая капли по всей комнате, на одежду, разбросанную на полу. Протер глаза.
Она же еще ребенок.
— О Боже! — простонал он, потом вытерся насухо, оделся и глянул в отполированное зеркало. Оттуда на него уставилась припухшая бородатая рожа, покрытая шрамами.
В дверь постучали. Он не успел даже ответить, как дверь распахнулась и к нему вошла Мадра с завтраком на подносе. Она поставила поднос на стол, избегая встречаться глазами с Ривеном, и собралась уже уходить, но остановилась у двери и посмотрела ему в глаза. Ему только почудилось или глаза ее стали старше?
— Ты хочешь, чтобы я осталась? — спросила она просто, и он понял, что она сейчас спрашивает не только о том, уйти ли ей из комнаты или нет. Он смотрел на нее не отрываясь. Теперь, видя свет в ее волосах, ее длинные, стройные ноги под платьем, он хотел ее. Ему было так хорошо с ней.
Она же еще ребенок.
Лучше бы ему воткнуть цветы в ее волосы и сделать так, чтобы она рассмеялась; но теперь он уже никогда не сможет сделать это.
— Увидимся как-нибудь. Позже, — сказал, он, борясь с собой. Слова прозвучали как-то грубо, и он возненавидел себя за это. Она ушла.
— Ну, что ж, — произнес Ратаган, — сдается мне, что в течение дня, а то и двух, мне вряд ли выдастся случай как следует промочить горло. Стало быть, правильно я поступил, не отказав себе в удовольствии выпить несколько хороших кружек на вчерашнем пиру; — Он шел, едва волоча ноги, но лишь изредка опираясь о рукоять топора. Ривен промолчал. Они шли к конюшням, что располагались на задах Дворца. Он вновь одел свою перевязь. Утром Айса без слов вернул ее. Миркан шел позади. Они уже приближались к конюшням. Запахло навозом и овсом.