Путь к звёздам
Шрифт:
– Оставь...
– по-прежнему тихо отозвался Пичаев. В кафе было уже совсем пусто, лишь они - двое мужчин, двое врачей - сидели на балконе, словно не могли подняться под тяжестью невидимого, но неподъёмного груза.
– Тело телом, но душа... это штука такая. Такая штука. Я никогда не знал, как подойти.
– Душа - штука сложная, - согласился Корнеев. Ему вспомнилось вчерашнее вечернее заседание...
...Сидящая напротив выгнутого стола - как бы в фокусе параболоида - девушка лет двадцати была спокойна, скорее даже
– Вы - Сигюнн Арна Аральдан, человек, скандинавка, подданная Англо-Саксонской Империи, двадцати одного года?
– Да.
– Расскажите, что произошло с вами в 19-м году Первой Галактической Войны.
– Во время захвата Луны-17 АСИ погибла моя бабушка, у которой мы жили с Сигге. Сигге - мой брат-близнец. Мы были захвачены джаго и увезены в плен.
– Сколько вам было лет?
– Двенадцать.
– Через год ваш брат покончил с собой, а вы стали служить джаго.
– Это так. Я была проституткой в командирском салоне орбитальной базы.
– Вам известно, что согласно осоновополагающему принципу работы нашей комиссии те девушки и девочки, которым на момент принятия подобного решения не исполнилось 15 лет,считая возраст на момент начала сотрудничества с врагом, осовобождаются от ответствености и направляются на реабилитацию, предварительно получив по своему желанию новые имена и биографии?
– Я знаю это.
– Тогда зачем вы настояли на встрече?
– Я хочу, чтобы вы знали, как это было. Чтобы выслушали.
– Комиссии всё это известно. Нам так же известно, что в 22-м году Первой Галактической Войны вы установили связь с группой сопротивленцев-гаргайлианцев, и ваши совместные действия привели к практчиески полному разрушению орбитальной базы джаго. Вы уцелели чудом.
– Я не стремилась к этому. Это получилось случайно.
– Ясно.
– Вас не удивляют мои слова?
– Нет. Можем вас заверить, что комиссия понимает ваши мотивы. Мотивы всех поступков. Нам известно так же, что вы более двух лет жили среди спасших вас гаргайлианцев.
– Я пыталась забыть. Когда не получилось - я решила вернуться. Чтобы меня судили.
– У нас нет никаких прав - ни законных, ни тем более моральных - судить вас, Сигюнн Арна Аральдан. Или как пожелаете назваться.
– Я хочу, чтобы меня судили.
– Вы уже сделали это; мы не в силах что-то ещё предпринять. Но, если вы позволите, мы вам попробуем помочь.
– Я не хочу менять имя. И биографию не хочу менять.
– Мы говорим не об этом.
На лице девушки впервые отразилось что-то, похожее на чувство - на любопытство и недоверчивый интерес.
– Если вы хотите - с вами побеседует Радомир Владимирович. Вы ведь не слышали о докторе Корнееве?..
Джагганская тюрьма на Сельговии была особенно страшным местом даже на фоне обычного плена у джаго. Страшнее была только чудовищно легендарная Планета Ад (см. Примечания-3). Пленных тут силой принуждали делать вещи, о которых землянин даже не мог помыслить. А потом, натешившись, подбрасывали им кусок верёвки, осколок стекла - и частью развлечения было наблюдать за тем, как те кончают с собой. Это делали почти все.
Сигюнн тоже собиралась это сделать - после того, как... после случившегося с нею. Она думала, что всё самое ужасное уже произошло с нею и братом сразу после начала плена, но оказалось - нет. Покончить с собой, как покончил с собой Сигге - невольный участник происходившего ужасного спектакля. Она его не отговаривала и не осуждала - мальчишке с таким жить было бы, наверное, просто невозможно, есть окончательные пределы, если в тебе хоть капелька человеческого сохранилась - за них не переступают, переступив - умирают. А она...
Она передумала. Её остановил не страх - нет. С холодным спокойствием отчаянья девчонка решила жить. Жить, чтобы отомстить.
Джаго поверили ей. Трудно не поверить, ведь она смеялась и ласкалась к ним за тем обедом в командирском салоне, когда её угощали мясом Сигге. И она ела.
Джаго решили, что страх окончательно её переломил.
Она ждала два с лишним года. Очень спокойно, очень выдержанно ждала. Ждала ради одного момента - того момента, когда она стояла в быстро леденеющем, полном свиста воздуха и ухающего рёва тревожных сирен, коридоре быстро умирающей вражеской базы - базы, убитой ею - и смотрела через стекло запертого снаружи салона, как внутри мечется обезумевшее стадо - бьётся в стены, беззвучно воет, как лопаются их глаза и вылетают из разинутых в судороге пастей кровавые ошмётки лёгких... а в пролом в борту спокойно и всевидяще глядит Космос.
Она улыбалась. И знала, что перед смертью джаго видят в окне эту её улыбку.
Хорошо. Правильно. "Рок," - позволила она себе подумать на родном языке, хотя уже много месяцев запрещала себе это - считала, чт оне имеет права поганить его.
Они мучились даже тяжелей, чем Сигге - и вид их невыносимых мучений наполнял её сердце льдом радости. Хотя - мучились и даже близко не так долго, как он. Не год. Всего лишь минуты. Но хоть что-то. А моральных мучений, которые в конце концов и убили брата, эти твари всё равно не могли познать, и тут её месть не имела и не могла иметь силы.
Жаль, конечно.
Подскочивший - хватило силы преодолеть бешеный напор рвущегося наружу воздуха - комендант отчаяно замолотил кулачищами в дверь, беззвучно кривя черногубую пасть в мольбе о спасении. Она улыбнулась и последний раз в жизни опоганила себя словами речи врагов, ясно пошевелив губами: "Я убила вас."
Джаго исчез, словно его отбросило словами. Она сказала - громко, чтобы услышать саму себя, хоть и не имела права складывать таких слов: