Путь качка

Ней Сара

Девушка смеется, держась за меня — бонус, который я не учел, когда планировал это свидание.

Прицеп останавливается, красный трактор резко въезжает на стоянку, его водитель дает нам инструкции, как выбрать тыкву, где подождать, когда мы ее найдем, и сколько она будет стоить.

Чарли делает селфи с поднятым вверх пальцем, вытянув губы в поцелуе.

Иисус.

Даже это восхитительно.

Я бреду туда, где она стоит, уже нависая над тыквой среднего размера со смехотворно длинным стеблем.

— Я нашла свою.

— Прошло

только две минуты. Уверена, что не хочешь еще немного побродить?

— Нет. Это мой парень.

Ее парень. Тыква с длинным толстым стеблем.

Типичная женщина.

— Не хочешь ту, что побольше?

— Нет. — Она один раз упрямо дергает головой. — Я настроена на эту. Размер — это еще не все. Бывает маленький, но крепкий. Посмотри на этот стебель! Я могу разрисовать его, или украсить блестками, или надеть на него бант… — Ее взгляд обшаривает землю. — Тебе нужно выбрать свою.

Я знаю, но не тороплюсь, потому что кому какое дело до тыквы.

За исключением того, что Чарли выжидающе смотрит на меня, и я буду чувствовать себя как разочаровывающий ее осел, так как это причина, по которой мы сюда приехали.

Это была моя идея.

Это и тот факт, что я хотел произвести на нее впечатление, но не смог бы этого делать, отведя ее в бар колледжа, или в кино, или на концерт группы, куда абсолютно все в кампусе ходят на свидания.

Делаю пару шагов влево и указываю на кривобокую тыкву на земле.

— Как насчет этой?

Чарли закатывает глаза.

— Подумай хорошенько.

Как, черт возьми, мне думать о выборе тыквы-переростка? Это была такая плохая идея.

— Хорошо. — Снова показываю пальцем. — Вот эта?

Моя спутница морщит нос.

— Слишком неровная. К тому же, вся в грязи.

О, боже мой.

— Выглядит хорошо.

Чарли осматривает её, затем снова качает головой.

— Нет.

— Чья это тыква? Не твоя. Так почему бы тебе не позволить мне разобраться с этим?

— Потому что ты просто указываешь на случайные тыквы. Разве ты не хочешь, чтобы это что-то значило?

— Что-то значило? Это тыква.

— Знаю, но когда мы вернемся к тебе домой, чтобы вырезать их, разве ты не хочешь…

— Стоп, стоп, стоп, — перебиваю я. — Вернемся ко мне домой, чтобы вырезать их? Притормози, Шарлотта.

Она наклоняет голову и скрещивает руки на груди. Намеренно.

Дерьмо. Я знаю этот взгляд. Видел его раньше у своей мамы. Чарли собирается упрямиться, и сомневаюсь, что в этом споре я выиграю. Нет, если она твердо решила вернуться ко мне домой, что, похоже, так и есть.

— Мы не можем вырезать их у меня дома, — настаиваю я, пиная камень носком коричневого кожаного ботинка.

Ее руки все еще крепко скрещены на груди, волосы развиваются от попутного ветерка.

— Почему нет?

— У меня нет ножей.

— О боже, заткнись, — смеется она. — У тебя есть ножи.

— Нет. Никаких ножей.

Она рассматривает меня несколько

мгновений, оценивая хитрую ухмылку, приклеенную к моему лицу, оглядывая меня с головы до ног, начиная с кончиков моих ботинок. Мои джинсы. Темно-синее поло, которое я надевал только один раз, и оно выглядит совершенно новым. Ее взгляд скользит по моим широким плечам, толстой шее и веселью, играющему в моих глазах.

По крайней мере, я надеюсь, что Чарли все это интерпретирует, потому что она ничего не говорит, и я тоже, и становится чертовски холодно, а я все еще не выбрал чертову тыкву.

— Почему бы тебе просто не выбрать одну для меня? — предлагаю я.

— Почему бы нам не выбрать тыкву вместе? — бросает она в ответ. — Как насчет того, чтобы я положила свою обратно, и мы выберем одну миленькую и вырежем ее вместе.

Одну миленькую?

Иисус.

Вернуться ко мне домой и вырезать тыкву звучит слишком по-домашнему, а я не хочу, чтобы меня связывали.

Веселье, да.

Отношения, нет.

«Тогда что ты делаешь на этом свидании, умник?»

И…

Я сдаюсь.

— Отлично. Давай сделаем это.

Она не торопится с выбором, таскает меня по тыквенному участку, одна повозка с сеном приехала и уехала, забрала людей и высадила еще нескольких.

Чарли держит меня за локоть, используя меня для поддержки. Ее каблуки, или танкетки, или что-то в этом роде так часто попадают в ямки, что она смирилась с тем, чтобы держаться за меня — не то чтобы я жалуюсь. Пальцы вжаты в изгиб моей руки, ее светлые волосы развеваются на ветру, ловя свет и сияя, когда солнце медленно начинает садиться вдалеке.

Вместе мы критикуем различные размеры и формы оранжевых тыкв, обсуждая различные способы их вырезания.

— В форме футбольного мяча было бы забавно. Ты мог бы поставить его на ступеньки снаружи со свечой внутри. Это было бы мило.

Мило.

— Ее разобьют в течение десяти минут.

— Фу, ты прав. Я об этом не подумала. — Ее глаза расширяются. — О, Джексон! Как насчет этой?

Черт. Мне нравится, когда она произносит мое имя.

Джексон. Не Джей-Джей, или Три-Джей, или Младший, как меня все называют, включая моих родителей и друзей. Я всегда думал, что это в некотором роде безлично, хотя и отлично подходит для того, чтобы держать людей на расстоянии вытянутой руки.

Помогает сосредоточиться.

Не спускать глаз с приза.

Сосредоточиться на конечной цели: попасть в профессионалы.

Но когда Чарли произносит мое настоящее имя, когда говорит «Джексон» и как это произносит? Это заставляет мой желудок скручиваться, как будто я только что сделал сотню скручиваний и измотал свой пресс.

Ее пальцы разжимаются с моей руки, и на дрожащих ногах она пробирается к круглой гладкой тыкве яркого оранжевого оттенка с длинным изогнутым стеблем.

Она чертовски близка к совершенству.