Путь Кейна
Шрифт:
Нож полоснул по кадыку выпивохи, и острое лезвие легко рассекло гортань; рука уловила лишь мимолётное сопротивление. Напарник убитого замешкался со спущенными штанами; я толкнул его к стене дома и резким тычком вколотил клинок в солнечное сплетение. Крепыш выпучил глаза, засипел и сполз на землю.
Я выдернул нож и бросился к Свину. Успел дотащить его до забора, прежде чем откуда-то сбоку вынырнул Арчи.
— Кейн, ты что творишь? — прошипел взбешённый инквизитор.
— Иди к чёрту! — выругался я, затаскивая пленника в дыру.
Мы выбрались со двора и прямо через заросли крапивы поволокли торговца к дожидавшейся нас телеге.
— Что мне ещё оставалось? — с натугой прохрипел я по дороге. — Их сам чёрт принёс!
— Забудь! — только и ответил Арчибальд, а когда мы погрузили пленника на телегу, спеленали его по рукам и ногам и укрыли дерюгой, попросил тень: — Дай знать, когда начнётся переполох. Мы наследили.
Тень протестовать не стала, но неожиданно цепко ухватила меня за рукав и попросила:
— Оставь его мне.
— Зачем ещё?
— Это так важно?
Я задумался и покачал головой.
— Да нет.
— Так он мой? Ты даёшь слово?
— Ну, разумеется! — Я выдернул руку и взобрался на телегу. — Всё, погнали!
Телега немного поплутала по окрестным улочкам, но далеко мы уезжать не стали, и вскоре Арчи направил лошадь во двор какого-то заброшенного особняка с пустыми провалами окон и прохудившейся крышей.
— Здесь никого, ты проверял? — уточнил я, положив ладонь на рукоять меча.
— Да, чисто, — подтвердил здоровяк, и мы в четыре руки заволокли торговца в дом. Бросили его посреди просторной комнаты, и Арчи сразу отступил в угол, не желая мешать, а я прошёлся вдоль выломанных окон, размышляя, с чего начать допрос.
Ни тратить время на задушевные беседы, ни мотать пленнику кишки не хотелось.
Хотелось всё сделать быстро и чисто.
Вот только шансов на это было немного.
И с обречённым вздохом я достал нож. Сдерживаться не стал и ногу Свина кольнул от души. Просто выбрал место с внешней стороны бедра, чтобы, не дай тени, наш пленник не истёк кровью раньше отмеренного ему срока.
Торговец встрепенулся, задёргался и замычал, но кляп не позволил распугать истошными воплями окрестных обитателей.
— Не суетись, — похлопал я его по щеке. — У нас к тебе есть пара вопросов. Просто поговори с нами, и не придётся выбивать их из тебя силой. Вырезать точнее…
Но Свин голосу разума не внял и принялся яростно вращать глазами и жевать кляп, стремясь избавиться от запиханной в рот тряпки.
— С таким каши не сваришь, — сказал из тёмноты Арчи и устало опустился на какую-то рухлядь.
Я с ним спорить не стал, вместо этого молча настрогал лучин из ножки разломанного стула, достал кремень, кресало и трут и развёл небольшой костерок у ног пленника. Тот попытался отползти, пришлось навалиться на него и упереться коленом в спину. Свин застонал, я врезал ему по почкам и стянул сначала один сапог, затем другой.
— Ненавижу вонь горелого мяса, — проворчал Арчибальд, когда я принялся подкидывать в костерок обломки стула.
— Да? А как же ведьм на кострах жечь?
— С этим не ко мне.
— Ну да, ну да! — покивал я и достал из потайного кармашка колета свёрток провощенной ткани.
— Что это? — заинтересовался Арчибальд.
— В основном дурман-трава и смолотый в труху чёртов корень. Ещё самая малость ведьминой паутины и щёпоть споров северных мухоморов. Жуткая дрянь, скажу тебе.
— Так может, не стоит её курить? — в голосе инквизитора послышалось явственное неодобрение.
— Всецело с тобой согласен, — усмехнулся я, ухватил Свина за шею и сунул свёрток ему под нос. Торговец заёрзал, но долго не продержался, втянул в себя пыль и оглушительно чихнул.
Я ещё немного подержал его, потом отпустил.
— С ним всё в порядке? — спросил Арчи.
— Говорить он может, если тебя это интересует, — ответил я, выдёргивая кляп.
Свин хрипло задышал, жадно разевая рот будто выброшенная на берег рыба. По лбу и щекам его катились крупные капли пота.
— Не закричит? — забеспокоился инквизитор.
Свин не закричал; просто был не в состоянии. Дурман превратил мышцы в желе, и любое усилие давалось ему сейчас с превеликим трудом. Пленник мог лишь лежать, хлопать глазами и дышать. Ещё говорить, но очень-очень негромко.
— Что вам надо? — едва слышно просипел он. — Я заплачу…
— К теням твои деньги! — отмахнулся я. — Ответишь на вопросы, умрёшь спокойно, даже почувствовать ничего не успеешь. Будешь упрямиться — у нас вся ночь впереди. Как тебе такая сделка?
— В задницу…
Я опечаленно покачал головой.
— Пожалуй, одной ночью тебе не отделаться. На тебя тут очередь, представляешь? Меня настоятельно просили не убивать тебя. Как думаешь, почему?
У торговца задёргался глаз. Чем дальше, тем больше дурман подавлял его волю, и тем сильнее становилась боль в порезанном бедре и стянутых грубой верёвкой запястьях и лодыжках. Наркотик не просто ослаблял мышцы, но и многократно усиливал чувствительность человека, превращая лёгкое касание в игру на оголённых нервах.
Пресыщенная золотая молодёжь Альме использовала эту смесь в любовных утехах, вот только Свину пришлось вдохнуть куда больше, чем кто-либо в здравом уме принимал за один раз. Ему было… нехорошо.
Уверен, вскоре он рассказал бы нам обо всём и сам, но я не собирался терять время попусту и, ухватив пленника за ноги, подтянул его чуть ближе к костерку.
— Тебе когда-нибудь поджаривали пятки? — спросил я после этого.
— Нет! — хрипло выдохнул Свин. — Не надо! Прошу вас!
Я протащил его ещё немного и рассмеялся: